делается. Все восхищались мастерством художника, крутили портрет так и сяк, однако признать в нём кого-либо не смогли.
– И всё-таки кого-то он мне напоминает, – мучительно соображал Наумов. – Кто это? Кто?..
«Ничего, выясним! ─ подумал я.─ И выведем на чистую воду. Никуда теперь он от нас не денется. Для начала покажу-ка этот портрет Шляпниковой».
Я вернулся в свой кабинет, достал из сейфа специально приготовленные для подобных случаев два портрета других лиц, вызвал служебную машину и поехал в «Бирюзу».
Шляпникова, в присутствии понятых, долго вглядывалась в портреты, затем указала на тот из них, что рисовал Бубнов, и чуть дрогнувшим голосом подтвердила: «Он! Очень похож на того бандита».
3
Домой опять возвращался поздно. По улицам ещё сновали машины, и я невольно приглядывался к ним – не промелькнёт ли такси с номером «37—38»? Ох, как была нужна мне эта машина! Твёрдо верил, что от неё потянулась бы ниточка к раскрытию разбойного нападения на «Бирюзу».
Жёлтых такси проносилось немало, но всё не те, не те…
Так, озабоченным, и пришёл домой. Не успел вытащить из кармана ключ от квартиры, как дверь распахнулась – и я увидел счастливое, улыбающееся лицо Елены.
– Как хорошо!.. Как хорошо, что ты всё-таки пришёл, – порывисто воскликнула она и втянула меня в прихожую.
Я замер у порога.
– А что, собственно, случилось? Почему – «всё-таки»?
– Потом, потом скажу. Давай переодевайся – и ко мне, в мою келью.
И тут я заметил на Елене нарядное тёмно-зелёное вечернее платье и лёгкий белый шарфик. Они придавали ей праздничный вид.
– Какое-нибудь семейное торжество? – догадался я, наконец.
Она молча кивнула.
– И моё присутствие тоже необходимо?
Ещё кивок. И мне ничего не оставалось, как подчиниться и наскоро привести себя в порядок. Не понимал только, почему торжество не в гостиной и так тихо в квартире?
Быстро снял запылившуюся форму. Умылся. Надел белую рубашку, синий галстук. Сдул с костюма пылинки. Вгляделся в зеркало: на меня смотрел кудрявый, сероглазый, ещё молодой человек, прилично одетый и с не очень скучной физиономией… Так что вроде бы всё нормально, можно было идти.
В комнате Елены чуть светилось крохотное бра на стене. Горел зелёный огонёк стоявшей на полке магнитолы, слышалась приглушённая мелодия блюза. На журнальном столике, придвинутом к тахте, – вазочка с цветами, бутылка шампанского и торт. Елена сидела на тахте. Густые каштановые волосы рассыпались по плечам.
Присел рядом и спросил:
– А Екатерина Ивановна где?
И тут же в ответ услышал тихий серебристый смех:
– Разве со мной тебе не интересно?
Я окончательно растерялся.
– Почему же… – и чуть не с мольбой снова спросил:
– Но объясни,
