подавляли их огневые точки. Без поддержки пулемётчиков пехоте наступать было бы очень скучно. При отражении вражеских контратак опять же большие надежды всегда возлагаются на пулемётные расчёты. Ну а если он ещё при этом не пуляет в белый свет как в копеечку, а каждая третья-пятая пуля находит свою цель, как это умел делать Мукто, такому расчёту цены нет. Вот почему командир роты Александр Ера был буквально влюблён в своего пулемётчика, промысловика из далёкой неведомой Эвенкии.
Офицер так и говорил:
– Многие из нас, Антоша, обязаны тебе жизнью. Но смотри, не зазнавайся!
Однако Антону такое чувство было вовсе неведомо. Он просто исправно выполнял свою работу и, как бывало в тайге, экономно расходовал патроны, стараясь всегда попадать в цель. По сути, он был тем же снайпером, только не с винтовкой с оптическим прицелом, а при пулемете. Конечно, бить врага в глаз, как он это проделывал в тайге при охоте на пушных зверьков, удавалось не всегда. Ведь сделать это при автоматической стрельбе из пулемёта, за минуту выплёвывавшего сотни пуль, было непросто. Поэтому Мукто стрелял короткими очередями и бил наверняка. Кого в глаз, кого в бровь, кого в его вражеское сердце. А когда надо было не дать немцам поднять головы, чтобы наступающие красноармейцы добежали до их расположения с наименьшими потерями, накрывал окопы плотным огнём.
Урону фашистам пулемётный расчёт Мукто наносил немало, поэтому на него всегда велась охота: старались накрыть снарядом или миной, забросать гранатами, поразить из обычного стрелкового оружия, из пулемёта. И небезуспешно, надо признать. За время участия в непрерывных боях А. В. Мукто был ранен шесть раз: в ноги, руки, корпус. Его тело рвали минные и снарядные осколки, пронзали пулемётные и винтовочные пули.
После каждого из пяти первых ранений Мукто, подлечившись в госпиталях, вновь становился в строй, причём всегда возвращался в свою часть, к своему верному, видавшему виды «максиму», и рота облегчённо вздыхала: «Живём, наш Мукто им сейчас задаст!» И он давал фашистам прикурить. Пока шестое ранение окончательно не выбило его из строя.
На санитарном поезде Антона Валентиновича в 1944 году из Украины повезли в Казахстан. Лечили по дороге, лечили в госпитале, разместившемся в степном пыльном городке Алга. Поправился вроде пулемётчик, тем не менее, врачи не решались больше отправлять его на фронт, поскольку Мукто мог уже служить наглядным пособием для начинающих медиков по характеру и видам ранений.
Так что комиссовали таёжника подчистую, и отправился он в родную Эвенкию многовёрстным путём через Ташкент, Алма-Ату, Новосибирск, Красноярск и далее по Енисею и Нижней Тунгуске.
Таёжная фактория Виви встретила его безлюдьем: отсюда к тому времени на фронт ушли уже 18 мужчин, практически вся наиболее трудоспособная мужская половина населения этого маленького эвенкийского стойбища. Ушёл на фронт и младший брат Антона Александр, впоследствии погибший в Берлине в 1945 году, как
