я спешно натягивал ботинки, надеясь успеть на утренний маглев.
Мама что-то прокричала мне вслед, но я ничего не расслышал.
Первый идущий за город маглев я, естественно, пропустил, а следующий по расписанию нужно было ждать почти полчаса. На станции быстро образовалась давка, громкоговорители, обычно зачитывающие ритмичные рифмованные рекламы, необъяснимо сбоили, и воспроизводимые ими голоса рассыпались в раздражающем треске помех. Но никто не обращал на шум внимания. Все стояли, уткнувшись в суазоры, не замечая ничего вокруг. Я тоже постоянно проверял список поступивших, нервно проводя по экрану пальцем.
Я никак не мог поверить. Я набрал почти максимальный балл. Я даже не мечтал о чем-то подобном.
В институт я приехал только после полудня.
Помню, как бежал по скверу перед главным корпусом, прижимая к груди суазор. Нужды торопиться не было, но я не мог ждать ни минуты.
Перед входом в главный корпус я остановился, чтобы отдышаться, а потом автоматические двери разъехались в стороны, пропуская в приемный холл.
Я оказался один в пустом и огромном помещении, которое нехотя приходило в себя после мертвой гибернации, оживая с каждым моим шагом, пропуская по стенам ток. Суматошно срабатывали датчики движения, вспыхивали, когда я проходил мимо, электронные указатели, путаясь в направлениях пути, услужливо открылись двери пассажирского лифта, налился светом огромный информационный терминал.
Я остановился перед экраном, глядя на вращающийся вокруг оси, как планета, геометрический герб института. Под гербом светились яркие буквы:
«Результаты вступительных экзаменов».
Я нерешительно протянул ладонь – в странном жесте приветствия, – и терминал опознал меня, герб исчез, а экран залила ровная темнота.
Пару секунд ничего не происходило. В огромном глянцевом экране отражался просторный холл, стены, переливчатая голограмма земного шара под потолком, но моего отражения почему-то не было.
Сердце молотило в груди, руки тряслись от волнения.
Наконец экран вспыхнул, по его поверхности прошла причудливая рябь – как волны от брошенного в воду камня, – а еще через секунду высветился мой средний балл.
Суазор не ошибся.
Это было так невероятно. Я по-прежнему не мог поверить. Я поднялся в приемную комиссию, надеясь, что живой человек, а не безличный терминал, подтвердит мой удивительный результат, однако приемная комиссия оказалась закрыта – информационное табло над дверью деловито напомнило мне, что торжественное собрание для поступивших начнется только на следующий день.
Я машинально занес напоминание в суазор и спустился в холл.
Терминал, узнавший меня по движению руки, не работал. Зеркальный экран, затопленный темнотой, ни на что не реагировал. Я видел в нем планету, которая ошалело вертелась под потолком, с каждым оборотом
