style="font-size:15px;"> Но вместо ответа следующий мяч прилетает прямо по яйцам. Дружный хор голосов и свист вторит моей нестерпимой боли. Складываюсь пополам и сжимаю зубы, чтобы не застонать в голос. Чувствую, как они по очереди, смеясь, подбадривают меня хлопками по плечу.
– Muzhik. – Это слово они зачем-то повторяют дважды.
Я сижу на крыльце. На той самой ступеньке, на которой впервые увидела этого несносного американца. Где он теперь? Жив ли? Что задумал? Куда пошел? Никто, кроме него самого, не знает. Быть может, еще утром нужно было сообщить об исчезновении руководству университета, Челси или моим родителям. Но я этого не сделала. Дурочка.
Теперь сижу на лестнице, провожаю беспокойным взглядом каждый проезжающий мимо автомобиль и сгрызаю заусенцы почти под корень.
Нужно было нам сесть и серьезно поговорить. Нужно было, в конце концов, известить чету Реннер о планах их непутевого сыночка. А если он больше не вернется? Если потеряется? Если попадет в беду? Я, и только я, буду виновата.
В тот момент, когда от страшных мыслей, лезущих в голову, у меня перехватывает дыхание, возле дома останавливается такси. Вскакиваю и со всех ног бегу навстречу. Из задней двери выходит Джастин. Его одежда вся в пыли, волосы всклокочены, на губе запекшаяся кровь.
– Расплатись, пожалуйста, – бросает он, проходя мимо меня.
– Что? – От растерянности у меня даже руки опускаются.
Американец оборачивается:
– У меня только доллары. – И вразвалочку идет к двери. – Расплатись.
– Сколько мы вам должны? – спрашиваю у водителя, наклоняясь к окну.
У меня трясутся руки.
– Тысяча, – бормочет усатый таксист.
Шарю по карманам, достаю купюру и вручаю ему.
– А… откуда вы его привезли?
– Подобрал недалеко от университета. – Мужчина включает первую передачу, намекая, что разговор окончен.
– Спасибо, – тихо говорю я, делая шаг назад. – Тогда почему так дорого?!
Но автомобиль уже сорвался с места и несется прочь от моего дома. Разворачиваюсь и бегу к двери. Джастин стоит, навалившись на стену, и гипнотизирует взглядом замок.
– Где ты был?! – спрашиваю, чувствуя, как внутри меня тревога перемешивается со злостью.
– Открывай, – безразлично говорит он, указывая головой на дверь.
– Я открою. Только скажи сначала, что произошло? – Протягиваю руку к его лицу, но парень отворачивается. – Что с твоим лицом?
– Я в порядке. Ясно? – Теперь синие глаза мечут в меня молнии.
– А что я скажу родителям? Как объясню твой внешний вид? Где ты был сегодня?
– Ты не сказала им, что я не ходил на занятия? – На его лбу множатся складочки.
– Нет. Никому не сказала.
– Зря. – Он снова отворачивается. – Давай открывай.
– Сначала скажи мне, что произошло!
Тяжелый
