style="font-size:15px;"> – Мы многое потеряем.
– Потеряем ещё больше, если будет маячить перед носом Клауса.
Мой друг был действительно прав. Бади и Лютер поддержали Эда. Конечно, мы несли огромные потери. Но лучше пережить безденежье, чем гнев Клауса.
Но беда никогда не приходит одна.
На протяжении несколько месяцев Вики мучилась сильной головной болью.
– Мы созданы друг для друга, – улыбалась она, когда прикладывать мои холодные ладони к своему лбу.
– Надо бы в больницу, – каждый раз говорил я, но Вики всегда лишь отмахивалась.
В тот день она сходила в больницу. Перед работой она стала мне портить настроение и сказала об этом, когда я пришел.
Я сразу понял, что что-то не то. Уголки её губ были опущены, в серых глазах не было той детской радости и наивности, её аккуратный носик был красный.
– Мне нужна операция, – девушка пододвинула ко мне бумажку, где была написана сумма с несколькими нулями.
***
– Это всё из-за него, всё из-за него! – взревел я, влетая вихрем в наш подвальчик, где мы собирались уже без особой надобности.
Взгляды парней сразу переметнулись ко мне.
– Что такое? – Эдриан сидел, сложив ноги на столе. Он всегда был так спокоен, казалось, что в жизни его абсолютно ничего не волнует и не трогает.
– Мне нужны деньги. Чем быстрее, тем лучше.
– Сколько? – спросил Эд, будто бы был готов бросить все деньги мира мне к ногам в эту же секунду.
Я бросил бумажку с суммой на журнальный столик. Парни вытянули шеи, чтобы посмотреть, и присвистнули.
– Мы можем скинуться, – вставил своё слово наивный Бади.
– Навряд ли мы наберем столько, – почесал затылок Лютер.
– Мы что-нибудь придумаем, – Эдриан похлопал меня по плечу.
***
Шли месяцы. Мы брались за абсолютно любую работу. Помогали разгружать составы, продавали лимонад, мыли посуду в местной забегаловке. Но всё равно до нужной суммы оставалось ещё очень и очень много.
Я был в отчаянье. Вики становилось хуже.
Её светло-русые волосы редели, серые глаза тускнели, некогда пухлые щечки впали, и на них не было даже намёка на румянец. Она стала хуже видеть, у неё практически не было сил, она очень мало ела.
– Всё будет хорошо, – вымученно улыбалась она.
Врачи уже давно не давали положительных прогнозов. С каждым разом лишь уменьшали количество месяцев, которые оставались у нас.
Она ускользала от меня. Её кожа стала настолько бледной, что казалась прозрачной, словно тюль. Легкое дуновение ветерка, и она выскользнет у меня из пальцев.
***
Она не видела, не узнавала меня. Я видел её в окружении различных аппаратов. Её пульс был практически ровной тоненькой нитью на панели прибора.
– Почему всё с нами так? – шептал я, держа её за тонкую костлявую ладонь. – Это так не честно.
Она молчала. Её веки были сомкнуты. Она уже ничего не понимала.
