Шакалова и осторожно уточнил: – А если что-то не так… Работаем по старинке?
Наверное, только идиот бы не понял, о чем говорил Виктор Семенович. Странный озноб прошиб тело от мысли, что я уже не смогу выйти из клиники на своих двоих… С детства больше всего в жизни я боялась врачей, и сейчас услышать что-то подобное от хирурга было чем-то на грани приговора.
Кирилл судорожно втянул воздух и сжал зубы так, что я услышала их хруст. Он смотрел на Гайку, словно еще одно его неверное действие – и он отправится на съедение крокодилам.
– Шакал, я просто… – испуганно пробормотал мужчина, медленно отступая назад. Ситуация накалилась, и меня начало трусить. Попытавшись отпихнуть от себя Кирилла, я ощутила, как его рука на моей ягодице сжалась так, что слезы потекли из глаз. Не знаю, как это работает, но все мысли тут же переключились в эту область тела, и я затаилась.
– Осмотр, Гайка. Не зли меня. День сегодня и так не лучший, – медленно протянул Кирилл, а затем, не дожидаясь ответа Виктора Семеновича, прошел дальше по коридору, как и планировал изначально, открыл прикрытую дверь и занес меня в белый кабинет для осмотра с кушеткой посередине. – Лежи смирно, Черничка. Не вынуждай меня передумать.
Слова мужчины мне не были понятны, но спорить смысла не было. Гайка зашел следом и быстро взял у меня три пробирки с кровью, передал их медсестре для анализа, после приступив к дальнейшему осмотру.
Виктор Семенович кропотливо осмотрел мои руки, а затем, что-то записав в свой ежедневник, приступил к ногам. Все это время Шакалов просто сидел напротив и неотрывно смотрел на меня.
Было в его позе что-то такое… Завораживающее? Пугающее? Настораживающее? В ту секунду я впервые посмотрела на него не как на еще одно лицо в потоке жизни, а как на личность… Крупный, мускулистый. Не ниже двух метров. Глаза черные, а волосы похожи на цвет выжженных осенних листьев, чуть длиннее положенного. Он раскинулся в кресле, как хозяин положения, устало и вальяжно. Одна его рука спокойно лежала на быльце, а другой он неизменно ударял по подбородку.
Один удар, второй, третий. Глаза сощурены, напряжены, рассматривают меня с некой задумчивостью и интересом.
– Как тебя зовут, Черничка? – спокойно уточнил Кирилл, словно лишь одной детали ему не хватает, чтобы пополнить его внутреннюю картотеку.
Я усмехнулась, с тоской осознавая – он даже не уточнил у своих людей мое имя, прежде чем продавать.
– Удивлена. Думала, ты знаешь даже имя моего первого домашнего питомца, – поддела его я, четко осознавая, что играю с огнем. Виктор Семенович монотонно продолжал осмотр, когда глаза Шакалова сверкнули холодной злость, что могло говорить лишь одно – про питомца псы ему не доложили.
– Я знаю о тебе всю НЕОБХОДИМУЮ информацию. Имя пока не требовалось, – с нажимом произнес Кирилл, и я впервые ощутила себя такой грязной и никчёмней.
Мой первый мужчина не знал даже моего имени. Его больше интересовало состояние здоровья и внешний
