пару месяцев ловил Вэрди Варденгу на кражах. Раз за разом он отпускал ее после одинаковых в своей бессмысленности диалогов. За такое воровство не было велено сажать, приказ сверху: в тюрьме взрослые заключенные, которые тоже могут заразиться. Дрянь прекрасно это знала, потому нарывалась.
Вэрди опустила руку и сделала шажок вперед. Ланн тут же сел обратно на стул и уперся локтями в поверхность стола. Она приблизилась еще немного.
– Вы выглядите таким усталым…
– Не дыши на меня.
И снова эта ее разбойничья ухмылка.
– Бросьте, я все же на самом деле не крыса, не болею чумой.
– Мне все равно, чем ты болеешь. Я этим болеть не хочу.
– Неужели так боитесь умереть? – Она приподняла брови и оглядела полупустой кабинет. – Вам есть за что держаться? Тут тухло.
– Найдется.
– Ну хорошо… – Вэрди зевнула с видом королевы, подписавшей помилование. – Я вас пощажу. Дадите кошелек? Все равно вам ведь не найти хозяина…
– Забирай, – устало отозвался он и через стол толкнул украденную вещь ей навстречу.
Девчонка снова протянула руку, склонила голову, волосы упали на лоб. Все-таки красивая… очень красивая, выросла бы в настоящую фройляйн, если бы выросла. Но не вырастет; пара лет – и где-нибудь сдохнет, «крысята» часто подыхают от болезней или голода. А может, умрет просто так, ведь неизвестно, сколько отпущено этим странным нестареющим детям… Детям ли? Кто они теперь? Тронутые католики вовсе говорят: бесы.
Ланн спохватился, от подобных размышлений пасло жалостью, а ее он старался себе не позволять. Слишком сложно на его должности жалеть и ненавидеть одновременно. Лучше выбрать что-то одно, давно пора, когда наконец получится?
– Спасибо, – раздался вдруг тихий голос Вэрди. – Хоть стаю прокормлю. Мы будем хорошими. У нас еды нет… уже неделю. Ничего почти нет.
Быстро же сменила пластинку. Только что ерничала и дерзила, теперь говорит по-человечески, корчит из себя загнанную мать голодного семейства. Дурачится или правда оправдывается?..
– В ближайшие дни нас не увидите, – щедро пообещала Вэрди.
Рихард, не отвечая, тяжело глядел на нее и молился, чтобы ушла поскорее. Но она медлила. Взяла кошелек, постучала по столу короткими ноготками с облупленным лаком. Тихо, с горечью рассмеялась.
– Мне иногда жаль вас – взрослых.
Ей двадцать восемь. Или все-таки четырнадцать? Как считаются их годы, уже никогда не понять. Ланн мысленно взвыл, а вслух холодно ответил:
– Мне вас тоже. Пошла вон. Немедленно.
Вэрди некоторое время, казалось, сомневалась, но наконец поднесла ладонь к губам и подула на нее.
– Пока, комиссар.
Она вышла за дверь, но Ланн почему-то не сомневался: скоро они вновь увидятся.
Маленькая разбойница
[Восточная железнодорожная
