хворым и старымВсё что хошь иметь и даром.
Коль топить им нечем печь,
Книги все собрать и сжечь.
Повелю всем в коем лете
Разносить повсюду сплетни
Кто кого и сколько раз.
Подпишу о том Указ.
Пусть про бабок знают деды,
Что детишки от соседа.
Покривят от злобы ртом,
Породнятся все потом».
Хоть головушка в тумане,
Царь донёс идею Ване.
Не хотел совать свой нос,
Ванька всё ж поправку внёс:
«Для кедровых шишек сбора
Стариков гони и хворых.
Сколько шишек наберут,
Во дворец немедля прут.
Убоясь чертей и Бога,
Пусть блюдут оброк с налогом.
Чтоб не быть нам на мели,
Ты особо не шали.
Хоть задумал до хрена ты,
Каждый пунктик делим на три,
Россеяне знали чтоб,
Кто здесь царь, а кто – холоп».
Очень скоро, но не сразу,
Были Царские указы.
Опершися на клюки,
Били шишки старики.
Дети ягоду-малинку
Понесли Царю в корзинках.
У Царя же как-то вдруг
В голове прошёл недуг.
Крутой пастух
Вот уже как две недели
Лез маслёнок под росу,
Яркой спелостью зардели
Всяки ягоды в лесу.
Старикам и деткам малым,
Не себе беря их впрок,
Важно времечко настало
Для Царя нести оброк.
Коли из лесу оброка
Не несли ему пока,
Павел-Царь на солнцепёке
Согревал свои бока.
Нестеров М. В., «Весна», 1923 г.
Проверяя глаз на меткость,
Приловчившись быстро к ней,
Павел бил с берёзы веткой
Надоедливых слепней.
Лишь решил, нагревшись вволю,
Царь уйти в тени покров,
Разглядел в далёком поле
Будто стадо из коров.
Хоть паслось оно не рядом,
Хоть и видимость плоха,
Не заметил Царь у стада
Никакого пастуха.
Удивлён событьем новым,
Он подумал: «Мудрено!
И откуда быть коровам?
Всех поели же давно.
Знать, сберёг скотину кто-то.
И тому благодаря,
Продолжается работа,
Значит, где-то втихаря.
Что ж не снился сон мне вещий?
Кругозор-то мой как мал!
На Русси такие вещи,
О которых я не знал. —
Шевельнул Царь-Павел усом. —
Аппетит пойди, умерь.
С колоссальным я ресурсом
По говядине теперь.
Я заметил в коем разе
Неких слов россейских блуд.
Почему коровье мясо
Все говядиной зовут?
Разгребу и эту кашу:
Быть с Указа моего
Лишних слов у речи нашей
Не должно
