в животе сильно бился, наверное, ему передавались мое волнение и боль.
Я видела в окно, что они каждый вечер пили. Я никак не могла понять, что случилось. Мне уже страшно за свой рассудок. Как же так. Я жду ребенка, а получается, что он нежеланный, да и на первую дочь я почти перестала обращать внимание, надеясь на свою маму. Мне было ни до чего. Я думала только о своем муже, который все больше отдалялся от нас.
Родители мои тоже переживали, видя мои мучения. И тут мой папа послал его на три буквы и велел убираться. И Леня ушел совсем туда жить, радуясь, что есть весомая причина, чтобы уйти. Я отца не выгораживаю, но все было при мне, и поведение Лени было похоже на провокацию. Он так разговаривал с отцом, что получился скандал, и это стало причиной ухода.
Я бежала за ним, плакала, сильно болело в животе. Я просила прощения за отца, но муж мне сказал:
– Вернись, я просто влюбился в хозяйку.
Стал говорить мне обидное, сравнивать меня с ней. И все это выходило не в мою пользу. Я слабая, а она сильная; я размазня, а она властная и богатая. Знает, как деньги с умом пристроить. Работает и живет в Дудинке, а квартиру купила в нашем городе.
Я на коленях ради детей просила: вернись, дай хоть родить спокойно. Для ребеночка вредно, что я столько слез лью.
Видно было, что он мечется: уходить, не уходить. Потом он сказал
– Света, иди домой. Ты вся промокла, а я не могу идти, потому что Лена (хозяйка) едет к себе в Дудинку, ей нужно выходить на работу, а я буду сторожить ее квартиру.
И вот она уехала. Муж запил, живет у нее в квартире, как пес сторожит хозяйское добро. Я хожу к нему каждый день, не знаю зачем: трезвый он меня гонит, а пьяный заставляет слушать, какая я плохая, не жалею его, не защищаю от родителей, что он не имеет своей квартиры и денег. Кругом и во всем я виновата. Говорит мне грубые слова, читает пьяные морали, а я как завороженная сижу, боюсь ему перечить, чтобы не выгнал, и только плачу и никак не могу встать и уйти. Мне в такой момент хочется сделать какой-нибудь глупый поступок: разбить окно в ее квартире, сломать зеркало, украсть магнитофон, чтобы она его за это выгнала. И все чаще я хочу повеситься, но страшно, что ребенок тоже погибнет.
А Лена звонит ему по два раза в день, а мне тяжело и противно слышать их разговоры по телефону. Как он заискивает перед ней, как меняет голос и интонации на шутливый ласковый тон.
Я ничего не могу с собой поделать, голова моя затуманена. Если бы помогло, то я бы и перед ней встала на колени.
Зачем он нужен этой Лене? Ведь она так и толкает меня в петлю, а с ним она не будет жить, так зачем же меня так безбожно терзать?
Доченька моя брошена; она видит материнские слезы, с которыми я не могу совладать, и перестала улыбаться. Я понимаю, что краду ее беззаботное детство.
Даже и не знаю, будете ли Вы читать весь этот бред. Помогите, пожалуйста, пока я не сделала
