нос и наждачный язык. А главное – я дышал. Тяжелый влажный воздух с знакомым запахом тухлой рыбы через широко открытый рот живительной струей напрямую втягивался в болезненно хрипящие легкие. Потом внутри захлюпало. Радостные вдохи и выдохи сменил судорожный кашель. Тело сотрясалось, выплевывая и выхаркивая всю внутреннюю гадость. Боль от неудобной позы усилилась, из проколотой задницы потекла кровь. «И откуда всё взялось», – подумал я, – «ощущаю себя несвежим трупом в куче мусора на свалке. Кто я? Где я? Что со мной случилось?»
Вопросы породили мутные и рваные воспоминания про предательство и безумную попытку спастись. Всплыла картинка отчаянных попыток активировать вшитую в тело пластинку телепорта. Нахлынули пережитые страхи и панические мысли перед шагом в неизвестность: «Как же было страшно. Представлял, что попаду в открытый космос или, на планету с отравленной атмосферой». Страхи всколыхнулись. Воображение добавило страшилок, а новые мысли тем временем зашевелились и побежали веселее: «Итак, что я имею хорошего? Живой. Воняет, но знакомой вонью, и воздухом дышать можно. Это значит, что я на Земле и в каком-то помещении. Уже хорошо. Мог ведь попасть на космический объект без воздуха, или же со стерильной атмосферой. Относительно цел – тело чувствует боль. Это здорово. Проблемы? Память и психика не в лучшей форме. Брат почему-то не ощущается. Ладно, что «тут думать, прыгать надо».
Стал дергать конечностями. Плохо, но шевелятся. С радостью определил, что руки, ноги, голова на месте и работают. Переждал приступ боли и головокружения. Попробовал выдернуть ноги и перевернуться на живот. Сделал это и съехал куда-то вниз. Лицо смачно влепилось в мокрый каменный пол. Язык стал судорожно слизывать соленую влагу. «Ура! Открыть глаза!» – скомандовал я себе, но ничего не получалось. «Брат, отзовись дорогой!» – а в ответ глухое молчание. С трудом вспомнил детали, как меня убивали, замуровали и пытались сжечь. Всплыл в памяти разговор с «Лаборантом». Осознал, что остался один. Совсем один. Страх опять захлестнул удавкой горло и заморозил внутренности, ведь без БНК чувствую себя инвалидом. Встряска помогла вспомнить всё, но легче от этого не стало. Хотя до приступа дело не дошло, но поколбасило знатно.
Бормоча про себя: «Вот опять раскис. Слабак. Так, мужик, держись до прихода наших. Знать бы ещё, кто наши, а кто враги. Теперь никому доверять не буду», – рывком оперся на руки и встал на колени рядом с кучей, как мне показалось, мусора. Опираться руками и голыми коленями на какие-то мелкие и острые предметы было больно, но стало чуть легче. Устроился получше, после чего попытался ощупать голову. «Ага, затылок в норме – странно, лицо опухло, но глаза целы, даже правый глаз что-то видит. Отлично, Григорий, нормально, Константин», – стал приговаривать вслух бодрую присказку.
Потом почуял вонь грязного тела. Дальше решительно провел мокрой рукой по лицу и попытался пальцами протереть глаза. Что-то получилось. Вернувшееся зрение показало сказочную картину из детских снов: я находился
