охотнику.
– Неужели я что-то неправильно рассчитал? – задумчиво пробормотал Механикус, глядя на двух людей запутавшихся в проволочной паутине.
– Мех, – сказала Леса решительно, – с него на сегодня хватит!
– Пожалуй ты права, – согласился с ней хозяин мастерской. – Придётся снизить мощность некоторых микродвигателей в этом устройстве. А жаль! Так хотелось создать нечто действительно сильное.
– Что в этом толку, если одна нога намного сильнее другой? – резонно заметила девушка. – Этак человека пополам разорвать можно! Вот если бы можно было усилить вторую, тогда другое дело…
– Я болван! – крикнул Механикус, звонко хлопнув себя по лбу. – Мясорубка безмозглая! Как мне это самому в голову не пришло? Конечно! Усилить вторую! Зиг, давай отстёгивайся! Я всё переделаю!
С этими словами Механикус отодрал протез от слабо сопротивляющегося Зига и исчез с ним в глубинах мастерской. Покалеченный охотник с укором посмотрел на Лесу и простонал:
– Спасибо, подруга!
Девушка только развела руками.
– А что я? Я ведь в этом ничего не смыслю! Может он и впрямь сейчас придумает всё, как надо?
– Отбивную он из меня придумает! – проворчал Зиг.
После этого он демонстративно отвернулся и принялся чистить свою, и без того уже идеально вычищенную винтовку. Юная охотница пожала плечами, засучила рукава и углубилась в приготовление ужина.
Глава 20. Шаг до свободы/смерти
Трибуны ликовали! Из-за восторженных воплей зрителей Большой Цирк дрожал, как при землетрясении!
На арене стояли двое – мужчина и женщина. Их усталые лица были мокрыми от пота и крови, но они улыбались и поднимали руки в приветственном жесте. Вокруг в разных позах застыли полтора десятка поверженных гладиаторов. Они все были мертвы, женщина и мужчина убили их.
Абсолютные чемпионы! Гордость гладиаторской гильдии и гордость Торгового города. Только один человек не испытывал гордости за эту смертоносную пару. Маленький мальчик, который прятался за створкой ворот, ведущих в покои элитных бойцов, испытывал только страх!
Почему? Чего он боялся? Пожалуй, он сам не мог объяснить этого. Родители любили его и никогда не наказывали. К виду крови и смерти он привык с пелёнок. Он и сам мечтал стать гладиатором, правда мама была против, а отец, когда заходили такие разговоры, загадочно ухмылялся и говорил – "Посмотрим"!
Нет, мальчик боялся не родителей, он боялся за них! Это было глупо, и он знал, что это было глупо, но всё равно боялся. Глупо это было потому, что мама и папа были лучше всех на этой арене. Им не было равных, когда они сражались поодиночке, а когда выступали вдвоём, то ухитрялись уничтожить целый отряд могучих воинов, как сегодня, например.
При этом создавалось впечатление, что им всё равно, сколько перед ними врагов. Если бы устроители боёв не считали массовые сражения делом разорительным, (ведь гладиаторы не бесконечны), то против
