мыслью, к лицу ли вам глубокий траур…”»94.
В русском Зарубежье после произнесения в Париже (16 февраля 1924 года95) знаменитой речи «Миссия русской эмиграции», Бунин оказался на вершине Олимпа, обретя харизму первого по рангу русского писателя и последнего классика. Сумев во всей полноте выразить мироощущение русских эмигрантов и определив «высшую цель» русской диаспоры как задачу «сохранения культуры исчезнувшей старой России»96, Бунин впервые в своей жизни стал фигурой общественной, символом духовно-нравственного величия русской культуры в изгнании.
Несмотря на то, что в своей речи Бунин «говорил “лишь за себя и только о себе”, левая печать эмиграции при всей своей политической неоднородности высказывалась о Бунине-публицисте97 < критически-недоброжелательно^ Ее раздражали <и> страстные, пристрастные бунинские статьи, в которых находили отражение взгляды, быстро снискавшие автору репутацию правого, даже чуть ли не монархиста»98.
Представления о Бунине как человеке правоконсервативных убеждений в эмиграции были весьма расхожими, о чем, в частности, можно найти свидетельства и в эмигрантской мемуаристике. Так, например, Василий Яновский, общавшийся с Буниным весьма поверхностно, совершенно бездоказательно утверждает, что:
«По своему характеру, воспитанию, по общим влечениям Бунин мог бы склониться в сторону фашизма; но он этого никогда не проделал. Свою верную ненависть к большевикам он не подкреплял симпатией к гитлеризму. Отталкивало Бунина от обоих режимов, думаю, в первую очередь их хамство!»99
Особенно востребованным для различного рода идеологических манипуляций оказался миф о бунинском монархизме.
«Из русского Зарубежья он перекочевал в советскую Россию и попал здесь на благодатную почву. О монархических пристрастиях Бунина писали крупнейшие советские издания (см.: Стеклов Ю. <Ю. М. Нахамкес>. Весенние мотивы // Известия. 1924. 25 марта. № 69. С. 1; Меньшой А. Оклеветанная собака / / Красная газета. Вечерний выпуск. 1924. 3 мая. № 98. С. 2; Смирнов Н. Солнце мертвых: Заметки об эмигрантской литературе / / Красная новь (Москва). 1924. Кн. 3. С. 253). И до сего дня даже в работах, претендующих на научность, можно встретить подобную характеристику политических воззрений писателя. Так, В. П. Кочетов называет Бунина “убежденным монархистом” (см.: Кочетов В. Неистовый Бунин / / Бунин И. А. Окаянные дни / предисл. В. П. Кочетова; подгот. текста и примеч. А. К. Бабореко. М., 1990. С. 7). О. Н. Михайлов пишет о том, что в эмиграции Бунин занял “крайне правые позиции” (см.: Михайлов О. Страстное слово / / Бунин И. А. Публицистика 1918–1953 годов. С. 8). И. М. Ильинский характеризует писателя как “православного монархиста” (см.: Ильинский И. Белая правда Бунина. С. 13), что говорит уже о вопиющем непонимании особенностей бунинского политического и религиозного мировоззрения» 10°.
Однако документальные факты – упрямая вещь, а они свидетельствуют о том, что, будучи столбовым дворянином,
