и преданность. На храбрости и преданности и стоит земля наша. Если надо, то выходи и говори открыто, что Империя требует жертв от её сынов и дочерей. Зачем тайком убивать нас? Империя – это сила? Или это подлость?
Константин Бернс покачал головой:
– Почти как фрондер говоришь. Как бы тебя не упекли за решётку раньше, чем успеешь сделать шаг в расследовании… Мой капитан.
Иван Лавинь словно очнулся:
– Ладно, Костян. Я лишнего наболтал. Но одно верно, слышишь? Я тварью подзаборной больше быть не хочу. Чёрт вас всех дери, я – шеф-капитан Жандармерии, а не пудрила занюханный.
Константин Бернс вышел.
Шеф-капитан заправил рубашку, подтянул галстук, посмотрел на часы и решил, что лучше уйти домой пораньше, чтобы выспаться после пудро-марафона. А завтра с новыми силами…
Иван застегнул пуговицы кителя и прислушался к жужжанию голосов в приёмной. Впервые пожалел, что пять лет назад, когда вселился в этот кабинет, приказал заделать потайную лестницу на нижний этаж. Она позволяла прежнему шеф-капитану выскальзывать незамеченным.
– Из этого кабинета будет только один выход, – пафосно заявил Иван пресс-службе Жандармерии, – навстречу людям!
Предыдущий шеф-капитан славился своей ленью. Иван Лавинь – был полон желания сделать Жандармерию образцовым заведением.
Иван не стал таким коррупционером, каким был прежний шеф-капитан. Он его превзошёл. При этом всё равно умудрился сохранить видимость того, что Жандармерия отныне не закрытое учреждение, а прозрачная инновационная организация, которая по-настоящему заботилась о гражданах. По крайней мере, выслушивала их просьбы.
Иван Лавинь запер ящик стола, чтобы уборщица лишний раз не болтала подругам, что сам шеф-капитан Жандармерии нюхает нелегальную чёрную пудру.
– Мой капитан… – через интерфон в тихий кабинет влился шум приёмной. – К вам посетитель…
– Никого не принимаю, слышишь?
– Он настаивает.
– Пусть настаивает в другой день.
Дверь распахнулась, на пороге появился невысокий худощавый мужчина. Одетый во всё тёмное, в чёрном свитере с высоким горлом, что выглядело неестественно, учитывая жару. Тоже почти лысый, как Иван, но с заборчиком седой поросли по бокам черепа.
– У него корочка Имперской Канцелярии, – успел выкрикнуть Константин.
При виде гостя Иван Лавинь отступил на несколько шагов к столу и опёрся рукой:
– Мерси, Костя, разберусь.
Не спуская взгляда с посетителя, Иван нащупал кнопку и полностью отключил интерфон.
Посетитель зловеще улыбнулся. Закрыл дверь на замок и неспешно пошёл к шеф-капитану:
– Узнал, салага?
– Недавно вспоминали тебя, Жан-Люк. Как всегда самыми плохими словами.
Иван Лавинь совладал с собой.
Пригласил посетителя сесть в кресло напротив стола. Жан-Люк пригладил остатки волос, как бы показывая, что у него хотя бы такие волосы, но есть.
