помолилась,Трем зорям, трем сестрам
До земли поклонилась:
Утренней заре – Ульяне,
Вечерней заре – Маремьяне,
Касьяновой заре – Татьяне.
Гой, вы, сестры зори ясные,
Дочери солнца красного,
Пособите, помогите мне,
Божьей рабе (имя),
А возьмите вы сердце мужа,
Раба Божьего (имя),
И вложите в него жар, огонь трех зорь:
Зари Ульяны, Маремьяны
И Касьяновой зари – Татьяны,
А снесите вы сердце раба Божьего (имя)
За океян-море.
За океян-морем все примут.
Там его сердце жарьте,
Там его кости парьте.
Первая заря – Ульяна,
Вторая заря – Маремьяна,
А третья – Касьянова Татьяна.
Всем моим словам ключ,
Каждому слову – замок,
А моему мужу (имя) на веки вечные мой порог.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Приворот на двенадцать лет
Надо обтереть себя три раза: первый раз – водой с медом, второй раз – водой с солью, а третий раз – чистой водой. Все три раза воду заговаривают приворотными словами:
Тело мое бумажное, кожа бела,
Кровь солена,
Любовь к рабу Божьему (имя) сладка.
Я грудью вздохну,
Головой буйной встряхну,
Босой ногой
По сердцу раба Божьего (имя) пойду,
Чтоб ему ни одной темной ночи не спать,
Не лежать, матери, отца не вспоминать,
Друзей не окликать, подруг не зазывать,
Чтоб меня, рабу Божью (имя),
Двенадцать лет не забывать.
Ешь его, тоска, хоть ходячего,
Грызи его, тоска, хоть лежачего.
Никто мой заговор не отговорит,
Никто печать мою с раба Божьего (имя)
Не снимет,
Суженого моего у меня не отнимет.
Сох бы он, верещал,
Покоя и продыха не знал
Ко мне, Божьей рабе (имя).
Кто из окиян-моря всю воду выпьет,
Из долых полей траву выщеплет,
Только тот мой приговор превозможет,
А иной-другой никогда не сможет.
Будьте, мои слова,
Крепки и лепки.
Двенадцать лет держитесь,
Двенадцать лет лепитесь.
Ключ, замок, язык. Аминь.
Приворот в Рождественскую ночь
Разломите сдобный хлеб на 77 кусочков, посыпьте их сахаром и скажите:
Духи, вас 77, я вас напою,
Я вас накормлю,
Я вас на перину спать уложу.
А вы, духи,
Пустите обо мне лестные слухи,
Чтобы эти слухи до моего мужа дошли,
В его ретивое сердце ножом острым вошли,
По жилочкам, по всей кровушке,
Прямо к его буйной головушке.
Мыслил бы он обо мне и мечтал,
На
