style="font-size:15px;"> Симочка расплатилась за кофе и вышла с террасы.
Помдеж Меркурий
Дунька
– Костя! Товарищ младший сержант!
В тусклом свете ночника дежурный показывает мне на часы.
– Понял.
Я сажусь, ищу ногами тапочки.
– А Меркурий?
– Ждет.
– Что-то у тебя холодно, – говорю.
– Костя, – дежурный замялся.
– Что еще?
– Мне докладывать, так что если можно, быстрее.
– Быстрее, – говорю, – нельзя.
Я иду в умывальник, открываю кран, смотрюсь в зеркало: опухший, бледный, с мешками под глазами, довольно мерзкие рыжеватые усики. Еще тот защитничек. Может, сбрить? И тут же слышу, как скрипит дверь умывальника, и в зеркале появляется жалостливое лицо дежурного:
– Товарищ младший сержант, я первый раз дежурю, доложил, что вы ушли, а вы не ушли, придет Лысюк, а вы не ушли.
Значит, местным девушкам придется подождать.
– Из-за тебя я теряю привлекательность, – говорю дежурному. – Что нового?
Дежурный оживляется:
– В пять Дунька заходила.
– Так рано?
– Она сегодня на первом КПП…
– Понятно.
Дунька была местной дурочкой, плодом, как говорили, пьяной любви секретарши из штаба и заезжего майора ревизионного управления. Ей было лет двадцать пять, днями и ночами она бродила по городку, залезая то под одного, то под другого оголодавшего солдата.
Я иду в спальню, одеваюсь. Меркурий с бушлатами ждет меня на крыльце. Конец августа. Прохладно. Ночью шел дождь. Мы идем в столовую, завтракаем, Меркурий аккуратно прячет в карман два законных воскресных яйца и кричит повару:
– Женька, дай еще! Целый день жрать не будем.
– Своих, что ли, мало? Отвали, а…
* * *
На первом КПП ефрейтор Ерин поит Дуньку чифиром.
– Ты сдурел? Ей же нельзя, – говорю.
– Все ей можно, нормальная девка, придуривается больше.
Дунька зашевелилась:
– Вы куда, мальчики?
– На кудыкину гору.
– На артсклад мы, – поправляет Меркурий.
– Я с вами.
– Отставить! Ефрейтор, доложи в штаб, что мы ушли. Дай глотнуть. Тьфу, ладно, не надо.
Ерин нажимает на селектор и громко говорит:
– Наряд на свал… то есть, на дальний артсклад покинул пределы части.
– Пошли, – говорю я Меркурию.
За воротами, кутаясь в бушлаты, мы выходим на бетонную дорогу, по которой бредем вдоль леса мимо офицерского городка, а потом еще дальше, к городской свалке,
