растроганный Булыгин.
Потом между ним, Сухотиным и Буланже завязалась шумная беседа. Сухотин, бывший член 1-й Государственной Думы, очень остроумный человек, рассказывал о своих думских впечатлениях и изображал в лицах Муромцева, Аладьина и других снискавших известность парламентариев. Я разговаривал с Татьяной Львовной. Сергей Булыгин ушел дать корму своей лошади.
Вдруг возвращается только что вышедшая Александра Львовна и говорит, что меня зовет Л.Н. Я пошел к нему, в дальнюю угловую комнату, служившую спальней. Буланже указывал дорогу.
Толстой лежал в постели, в белой рубашке, под одеялом; подушки были приподняты, у изголовья на столике горела лампа.
– Здравствуйте, садитесь! – сказал он и показал на кресло, стоявшее около.
– Как здоровье, Лев Николаевич?
– Ничего.
– Вы, должно быть, переутомились, Лев Николаевич? Вы так много работаете.
– Нет, это не переутомление, просто, старик я уже… Вы у меня вчера были? Или нет? Кажется, были… Да, как же, как же! Я очень рад вас видеть, всегда рад вас видеть. У меня друзья все с буквы Б: Булгаков, Булыгин, Буланже…
– Бирюков, – напомнил я.
– Да, да…
– Чертков…
– Да, и Черткову нужно было бы с буквы Б начинаться, – произнес он, улыбаясь.
Я рассказал, что в одном из последних номеров газеты читал шутливую пародию на произведение одного критика Чехова: критик этот утверждал, что в жизни Чехова играла большую роль буква К, и при этом приводил слова, в которых эта буква отсутствовала.
Л.Н. при упоминании о Чехове повторил то, что он говорил мне вчера.
– Мы вчера ведь имели с вами разговор об этом? – припомнил он.
Я отвечал утвердительно.
– Что я вам хотел сказать? – стал припоминать Л.Н.
Я напомнил, что, может быть, о поправках к «На каждый день». Оказалось, да. Толстой позвонил и попросил вошедшую Александру Львовну дать мне листы с поправками, снова объяснив, в чем должна состоять работа.
– Не скучно вам здесь? – спросил он меня.
– Нет!
– И отношения у вас хорошие установились?
– Да, конечно, – отвечал я и встал, боясь утомить его.
Он очень ласково простился со мной.
– Выздоравливайте, Лев Николаевич, – сказал я ему.
– Постараюсь, – отвечал он.
Я вышел в столовую взволнованный. Ничего не было сказано между нами, но доброта Л.Н. так трогала.
23 января
Ездил в Ясную Поляну вечером с Сергеем Булыгиным, который сегодня провел у нас в Телятинках день и остался ночевать.
Вчера Л.Н. утром встал было с постели, но, почувствовав себя слабым, слег снова. Сегодня же он совершенно здоров. Просил своего врача, Душана Петровича Маковицкого, сказать мне, чтобы я вошел к нему. В своем кабинете он просматривал переписанные набело листы
