пока он застегивал пальто. – Я не могу. Сегодня мы с Марьей Филипповной идем в кино.
Со своей давней подругой, Марьей Филипповной, такой же безмужней старушкой, мама не пропускала ни одного индийского фильма, в каком бы кинотеатре тот ни шел, даже на другом конце города. Радж Капур был ее кумиром, а Амитабх Баччан – тайной любовью. Но прежде она обязательно узнавала перипетии сюжета. На фильмы с несчастной любовью не ходила, объясняя это тем, что в жизни хватает собственного горя, и не хватало еще платить за чужое из собственного кармана. До пенсии она работала бухгалтером, и привычка переводить чувства в область дебет-кредита прочно укоренилась в ней. К счастью для мамы и Марьи Филипповны, почти все индийские фильмы заканчивались хорошо, а страдания главных героев в них с лихвой компенсировались веселыми танцами и песнями.
– Опять вернетесь заплаканными? – улыбнулся Николай, целуя мать.
Она, сердито подтолкнув его к двери, ответила:
– Тебе этого не понять, так что можешь скалить зубы, сколько угодно!
«Почему же мне этого не понять?» – с неожиданной обидой подумал Николай, и даже хотел спросить у матери об этом, но за его спиной уже щелкнул дверной замок. Он остался один на темной лестничной площадке. И начал осторожно, держась за перила, спускаться по лестнице.
Николай работал в проектном институте «Стройгражданпроект». Это большое многоэтажное здание построили в те годы, когда в моде был минимализм, по принципу коммунальной квартиры. Каждый этаж представлял собой длинный коридор, по обеим сторонам которого шли крошечные клетушки-кабинеты. Народа в «Стройгражданпроекте» трудилось великое множество, и каждому требовалось рабочее место – с письменным столом, стулом, кульманом. Поэтому их набивали в кабинеты, словно кильки в консервные банки. В отделе, где работал Николай, на двенадцати квадратных метрах разместилось пять человек. Было тесновато, но они привыкли и притерлись.
За многие годы Николай ни разу не опоздал к началу рабочего дня, и очень этим гордился, но втайне от всех. Никто из сослуживцев, с которыми он ютился бок о бок в одной комнате, не мог сказать о себе то же самое. Поэтому на общем собрании их маленького коллектива ему было раз и навсегда поручено каждое утро наводить на столах отсутствующих коллег рабочий беспорядок и отвечать тем, кого это будет интересовать, что те буквально минуту назад вышли по очень важному и чрезвычайно срочному делу. Какое это дело, Николаю доверили придумывать самому, полагаясь на его природную сообразительность.
В это утро с опозданием пришли все, кроме Николая. Каждый из вновь прибывших садился на стул, доставал из недр письменного стола папки с деловыми бумагами и, подобно сфинксу, замирал над ними, подперев голову руками. Очень редко кто-то переворачивал страницу. Потому что это было не обычное утро, а утро понедельника, и в рабочем графике, по общему мнению, оно существовало только по ошибке или
