на поединок выходит сам Манас, имя которого в устах народа как уран, послышался как «Асман», что означало «Небо». «Вот оно что, имя Манас в уране звучит как «Небо», значит, народ возносит его как Тенгир», – подумала Сайкал. – Хорошо, что выходит на поединок сам Манас, – решила Сайкал, – отомщу за Текес-хана, за Куяса и за беспокойство народа моего. Сегодня я убью вашего Манаса. Кыргызы! Упадет ваше небо над головой! Наступит для вас вечная тьма!» Комок злости превратил Сайкал в кулак мщения, смерть Текес-хана и Куяса для нее стала народной бедой. А кто принес эту беду, они должны быть наказаны. Так она думала, напрягаясь от торжествующего гула кыргызов. Праздник, в котором она принимает участие, превращая ее в героиню, стал для нее поводом утоления жажды мщения. Она забыла или не понимала суть настоящего праздника. Она не понимала, что этот праздник проводит ее народ и что этот праздник – и ее праздник тоже.
Манас был воодушевлен ликованием своего народа и не торопился на состязание. Сырнайза уже крутилось в его руках. Самое главное, что ему хотелось, выполнено. На поединок с девушкой вышел он сам, а не какой-нибудь богатырь без жалости, которому нужна только награда за победу. Она в этом состязании немалая. Манас направил своего Аксаргыл на исходное место, где начнется нападение на противника. Где можно ударить пятками ног по бокам коня и помчаться навстречу своей награде. На этот раз Манаса вообще не интересовали награды. Его угнетала мысль о том, как сообщить этой воинственной девушке о своих чувствах, о том, что она ему нравится, и попросить ее выйти за него замуж. По правилам игры, один из участников состязания должен быть повержен. Этой участи Манас в данное время не желал никому. Что делать? Пока Манас думал, он уже оказался на исходном месте. Манас погнал Аксаргыл, кто стрелой понесся в сторону Сайкал. Она тоже уже мчалась в сторону Манаса, чтобы разрушить небо над кыргы-зами, чтобы нагнать на них вечную тьму. Манас отбил копье Сайкал. Она пронеслась на Сарыбууруле рядом. Приятный женский запах заставил трепетать всю душу Манаса. Он приблизил Сайкал к нему еще больше, теперь и запах девушки казался ему родным запахом. Как ей сообщить, что она нравится ему? Его бездействие в состязании, может быть, подскажет ей, что он не хочет, чтобы ей было больно? Вряд ли она поймет, она может воспринимать это как издевательство. Аксаргыл развернулся. Манас увидел, что и Сайкал тоже развернула своего Сарыбуурула. «Придется еще раз отбить копье девушки, – подумал Манас, начиная бить пятками по бокам Аксаргыл. – Что же делать? – вопрошал в мыслях он, отбивая копье девушки. – Если сбить ее с коня, она будет опозорена, чего не хочется. О-о, Тенгир мой!» – простонал он. И в это время промелькнуло решение, когда он разворачивал Аксаргыл обратно на очередную схватку с девушкой. Отбивая левой рукой еще раз копье девушки, Манас кулаком правой руки ударил ее под дых. Ему самому стало обидно за нее, он почувствовал, что у нее прихватило дыхание. То, что задумано, получилось. Сарыбуурул, почувствовав отсутствие управления своими действиями со стороны хозяйки, смело помчался в сторону толпы казахов и калмыков и скрылся
