принялись расталкивать основную массу покупательно-способного населения. Правда, сегодня путь его лежал не в главный зал, а в стол заказов, где его уже ожидал пакетик со «спецснабжением» от главного столичного гастронома. Однако, и тут ему пришлось столкнуться с толпой. Главный силовик страны поморщился – никак нельзя такому человеку в очереди стоять. Ведь недаром он днем и ночью, не жалея сил, только и трудится, что на благо советских граждан, спасая их то от западной, то от гитлеровской, то от коррупционной заразы. Только вот работа его «на первый взгляд как будто не видна» – иначе так рьяно посетители гастронома не боролись бы за свое место в очереди с его охранниками. Вгляделся Юрий Владимирович в толпу и увидел здесь много стариков в медалях и орденах – это были ветераны.
– Что такое? – спросил он у своего адъютанта Агеева.
– Ветераны, Юрий Владимирович. Они сегодня через стол заказы получают по карточкам.
Андропов понимающе склонил голову и хотел было вернуться в машину, чтобы подождать, но вдруг услышал истошный вопль одного из наиболее обвешанных железом стариков, который увидел лицо председателя Комитета и, несмотря на это, заслуг последнего не оценил, не желая уступать ему своего места.
– Ну и что, что Андропов?! А я ветеран! Я страну защищал, Победу делал, кровь проливал! Видали, какой иконостас? – горделиво потрясал орденами дед, а те отвечали в такт его речи мерным металлическим позвякиванием. – Даром, что ли, товарищ Жуков мне его лично на параде вешал? А вот и от Кагановича орден! И от товарища Сталина есть, только дома…
«Негоже этим кичиться, – подумал Андропов, слушая вопли ветерана. – Скромность украшает человека, а особенно такого заслуженного. Ведь не ради привилегий и орденов такие, как он, жизнь свою отдали. Не ради почета и славы пожертвовали самым дорогим, прошли горнило плена и концлагерей. За что? За тряпки да за еду из красивого магазина с витринами? Такая философия нас черт знает, куда заведет…»
Протиснувшись сквозь строй охранников, Андропов с доброжелательной улыбкой на лице – а как иначе говорить с ветераном? – подошел к митингующему.
– Что ж вы так кричите, товарищ?
Тот немного осел при виде самого Андропова, так близко подошедшего к нему и тем самым как бы обезоружившего:
– Да я, Юрий Владимирыч… я ничего, только вот… чтобы по совести все, по закону… Без очереди-то оно того…
– А я только за закон! Все по закону должно быть! Отступлений ни для кого, никаких. Какие могут быть послабления? А что завтра? Сегодня мне лишнюю краюху, завтра тебе лишние сто тысяч из Госплана на дачку да обстановку, а послезавтра всю страну до нитки обдерут.
– Верно… – фоном мямлил ветеран, а Андропов меж тем разошелся так, что не слышал уже никого и ничего.
– А то иные тоже привыкли – понавешают себе орденов, то ли заслуженных, то ли купленных, то ли ворованных, а потом поблажек требуют. В очереди пропусти, да банку икры уступи, да место дай поближе к сцене, да встань, если
