на русский у них не было, а русских пленных в лагере было полно.
– Может, вас там изнасиловали? Может, вы, как и многие советские женщины с некогда оккупированных территорий, ребенка ждете от немецкого солдата?
– Ой, Господи, – горько улыбнулась Аня. – Да разве я им нужна была? У них целые бордели для солдат были устроены, так что…
– Ну это вы со своей колокольни так рассуждаете. А теперь войдите в наше положение. Два года в плену без единой царапины находится женщина. Немцы к ней не пристают, не насилуют, тяжелых работ не поручают, она работает на правах капо, сотрудничая с аднаркомацией концлагеря. И вдруг ее сравнительно спокойно, вместе с тремя ее товарищами, немцы пропускают через линию фронта. Как прикажете нам реагировать?
Аня вдруг с ужасом поняла, что не найдет поддержки в лице этого иезуита, но обида за только что рухнувшую справедливость продолжала бушевать в ней и проситься наружу.
– Но я… я не виновата… мы побег совершили, как настоящие солдаты… а тут… наверное, товарищ Сталин не знает…
– Ишь ты! – всплеснул руками Абакумов и рассмеялся. -Ну конечно, лучшая защита – нападение. Как вышка замаячила перед носом, так сразу про товарища Сталина вспомнила! Только я и без товарища Сталина тебя и твоих подельничков – шпионов неудавшихся – к стенке поставлю! Я…
Он не успел договорить – зазвонил телефон. Следователь взял трубку и вскоре передал ее наркому – звонили из Кремля. Как видно, Сталин был настолько вездесущ, что явился по первому же ее призыву.
– Так точно, товарищ Сталин, приходится самому допрашивать. Сейчас основные силы мы бросили на фронт, там кругом лазутчики, так что оперативной работой весь центральный аппарат занимается… Никак нет, товарищ Сталин, не забыл. Думаю, скоро начнем операцию… Нет, нам удалось завербовать достаточно многих. Людвиг Бек, Штауффенберг, адмирал Канарис, бывший посол в СССР Шуленбург. Все они Гитлера ненавидят и готовы как можно скорее свернуть боевые действия… Да, технически тоже все готово – думаю, будет бомба… Нет, прямо там, в «Вольфсшанце». Один взрыв и готово, нет негодяя. А уж потом мы им все договоренности 39-го года припомним… Есть, товарищ Сталин! Буду докладывать ежедневно!
Положив трубку, Абакумов смерил допрашиваемую самодовольным взглядом.
– Слыхала? Сам товарищ Сталин звонит, интересуется, как у нас идет работа со шпионами. Ну ничего, скоро и вам, и вашим немецким хозяевам конец придет. Слышала, наверное, что докладывал? Со дня на день с Гитлером мы покончим. Взлетит на воздух он и его клика, и тогда поймете вы, что бесполезно и бессмысленно с нами воевать и даже думать об этом. Тогда наперебой вспоминать станете свою «трудовую биографию». Вот только нужна ли она нам будет тогда, когда война закончится? Подумай. Дорога ложка к обеду.
Повернувшись к следователю, Абакумов бросил:
– Ты вот что. Если она не одумается, тащи ее к их главарю, Ивушкину. Он все равно больше всех знает, с ним и надо работать плотнее. Припугни его, что порвешь ее на куски, а надо –
