кофе! – засмеялась я, обнимая его. – Я пошутила… Если честно, я не очень-то и люблю его…
– Кстати, я тоже, – оживился он.
– Мне сегодня на работу идти ко второй паре, так что время у меня есть, – важно произнесла я, выскальзывая из его рук. – Я, пожалуй, приготовлю тебе завтрак.
– О, это было бы здорово! – с энтузиазмом воскликнул он.
– А ты, наверное, маменькин сынок? – спросила я. – Привык, чтобы за тобой ухаживали, да? Кормили, гладили рубашки…
– Да, конечно!.. Но зато я умею быть очень благодарным…
Мы болтали – полушутя, полусерьезно, потом переместились на кухню, где я вплотную занялась приготовлением завтрака. Не мудрствуя лукаво, я соорудила настоящую глазунью: желтки были глазами, а нос, рот и брови я нарисовала на яичнице кетчупом.
– Боже, это же настоящий шедевр! – восхитился Саша. – Даже есть жалко… Кстати, а ты что будешь есть?
– Вот, йогурт в стаканчике и апельсин…
– И все? – ужаснулся он. – Теперь понятно, почему ты так и не выросла!
– Ты что, хочешь сказать, что я лилипутка?
– Нет, ты – ми-ни-а-тюр-ная. Ты такая хорошенькая… – Он вдруг забыл о глазунье и полез обниматься. – А тебе обязательно идти на работу?
– Саша!
Потом он отвез меня на работу. А вечером встретил…
Мы были почти неразлучны, и я с некоторым удивлением прислушивалась к себе. Я совсем не уставала от непрерывного общения с Сашей. Не раз в своей прошлой жизни я слышала, что я эмоционально холодна и вечно соблюдаю некую дистанцию, словно храню в своей душе бог весть какие важные тайны.
Но сейчас ничего этого не было. Я скучала по Саше, даже если мы расставались только до вечера. Я все время стремилась к нему – он был теплый, милый, мягкий, его хотелось ласкать и гладить, словно плюшевую игрушку…
– Послушай, я все хотел спросить тебя… – однажды сказал он, находясь у меня дома. – Ты что, совсем одна?
– О чем ты?
– Ну, я все смотрю, как ты живешь… ни одной фотографии нигде… У тебя что, ни одного даже самого завалящего родственника нет? Какого-нибудь там двоюродного дяди или троюродной племянницы…
– Представь себе, нет, – вздохнула я полушутя. – Сиротинушка я горемычная…
– Нет-нет! – тут же ринулся он в атаку. – Ты не одна! Я буду тебе за всех родственников сразу… Я тебе не говорил?
– Что?
– Что я люблю тебя…
– Не припомню, если честно.
– Так вот сообщаю: я тебя люблю! – Саша прижал меня к себе, уткнулся носом мне в шею, стиснул так сильно, что я едва не задохнулась. – И я отказываюсь от всех своих родственников… чтобы только ты любила меня!
– Какой же ты свинтус, Саша! Слышала бы тебя сейчас Нина Ивановна…
– А ты? Ты меня любишь? Между прочим, а ты разве не свинтус? Ты мне до сих пор не сказала, что любишь меня!
– Люблю, – вдруг произнесла я. И тут же продолжила стихами: – «Не спрашивай: ты знаешь,
