писателя
прораба Бурундучкова. Из под тетрадной обложки осторожно выглядывали
неудавшиеся герои Бузуков и Буздунов…
* * *
Бурундукова, естественно, заглаза называли ″бурундуком″, и он об этом знал.
«Ну какой я ″бурундук″»? – размышлял Бурундуков и мечтал стать каким-нибудь
Храбровым или, на худой конец, Колесниченко.
Храброва жена называла ″хрябчиком″, а соседи по коммуналке ″рабом″.
Колесниченко же все дразнили ″колом″, ″колесом″ и ″таблеткиным″. Поэтому
Храбров и Колесниченко мечтали быть Ивановым и Петровичевым.
А Иванов с Петровичевым были крайне довольны своими фамилиями, хотя и
мучались икотой.
В силу непредвиденных обстоятельств они вторую неделю пили настойку овса в
гостях у гр. Вольперта на Гороховой. Гр. Вольперт тоже был доволен и
обстоятельствами и фамилией, в которой он на досуге даже переставлял буквы в
поисках скрытой гармонии. Однажды он исхитрился заменить некоторые буквы
фамилии на некоторые буквы имени, получив при этом загадочное ВИВАРИЙ
ЛЕВПОЛЬТ. После этого события гр. Вольперт прибывал в некотором
«недоразумении» по поводу того, что он на самом деле, может быть, Левпольт?
Тем не менее, всё, ранее описанное, лишний раз говорит о том, как часто мы (за
редкими исключениями, конечно) не довольны тем, что имеем. Однако, даже эти
исключения нередко страдают так называемым «лингвистическим геморроем» или
ещё чем-нибудь желудочно-кишечным…
ВОРОБЫШКИ.
У воробышков были странные имена. Одного звали «рубль двадцать», т.к. у него
не было одной ножки. Другого звали «Семь сорок», потому что у него был
семитским образом сломан клювик. Третьего почему-то звали «Ленин», из-за того,
что он был от природы белого цвета.
За все эти нелепости этих воробышков не любили. И всё бы было грустно и
мрачно в их воробышкиной жизни, если бы не девочка Надя.
Надя не знала, как зовут воробышков, почему их так зовут. Она просто любила
кормить птичек. А так, как наши воробышки были самые забитые среди своих
собратьев, им доставалось больше всего крошек и семечек. Поэтому воробышки
всегда ждали, когда придет Надя…
И она приходила. Смешная, веснушчатая такая девчонка с мешочком крошек и
семечек в маленькой детской руке…
…Надя пришла…
В такие моменты воробышкам казалось, что жизнь – не такая уж плохая штука…
Востриков решил, что он – Робокоп.
«А чё!? – так он рассуждал.– Мало
