так.
– Ну на ты мы все-таки останемся.
– Останемся. Чего нам с тобой делить? Знаешь, я думаю они сейчас перепуганы. При хозяине этот договор был обычным делом. «Нафта» ведь наша фирма. А сейчас все эти службы могли и вправду тебя подставить. Хотя думаю вряд ли, но чем черт не шутит. Так что считаю, что ты была права.
Альку такой оборот событий прямо так вдохновил. Открытый бунт и никаких последствий. Действительно в НК что-то происходит фундаментальное.
– Это на них повлиял арест Макаровского, – предположила я.
– Я тоже так думаю, – согласилась она. Они видят, что к нам подобрались вплотную. И, наверное, скоро начнут допрашивать. Могут возникнуть разные вопросы, в том числе и по твоим векселям. Надо нам с тобой готовиться.
– А как?
– Если говорить о документах, то это уже поздно. И не от нас зависит. Документы в ЦБК и следствие про них все знает. Надо себя психологически подготовить.
– Ну а как?
– Как готовятся преступнички к тому, чтобы держать ответ и, возможно, к наказанию?
– Я где-то читала, что их тянет на место преступления. У нас место преступления – ЦБК.
– Верно, – смеется Алька. – Но там мы и так каждый день бываем.
– А не пойти ли нам к Генеральной прокуратуре? Мой отец туда чуть ли не каждый день ходит. Я по телеку видела, как там кучкуются противники и защитники нашего хозяина. Отец, конечно, противник, а вот за хозяина – студенты с плакатами и либералы.
– Ну в защиту Володьки Макаровского никто не ходит.
– Вот мы и пойдем. Не с плакатом, так с горючими слезами.
2
Алька оставила свой «опель» в переулке, и мы направились к зданию генеральной прокуратуры. Мы по телеку видели, что протестующий народ там собирается. И точно видим, стоит толпа человек пятьдесят-семьдесят с плакатами разного характера. Причем было видно по плакатам, где стоят те, кто за нашего олигарха, а где те, кто против. За нашего олигарха – народ молодой, наверное, студенты и либералы, а с другой стороны – трудящиеся и пенсионеры. Одни требуют, чтобы освободили безвинно арестованного, другие требуют сурового наказания. Между ними наряды милиции, человек двадцать, не меньше. С одной стороны плакаты, требующие свободу нашему шефу. Там про Басманное правосудие и прочее, прочее. С другой стороны плакаты: «Мошенников и воров – к ответственности», «Плати налоги и сиди спокойно», и прочее. Мы искали хоть один плакатик с требованием освободить Володьку Макаровского. Ни одного плаката. Вдруг Алька толкает меня:
– Смотри. Да ты вон туда, туда смотри.
Я посмотрела, куда она указывала и, бог ты мой! Стоит мой папаня, рядом с ним крепкий мужичок, а папаня держит плакат, на котором вдохновляющий всех трудящихся лозунг: «Вор должен сидеть в тюрьме».
Стоит так гордо, подбоченясь, и что-то кричит в сторону студентов и либералов. Чтобы расслышать, мы подошли ближе. Папаня много чего кричал, но все сводилось к следующему:
