в палате.
Во время обхода Мария Викторовна сказала, что Павел выглядит намного лучше и спросила, продолжается ли кровохарканье.
– Вчера было раза три, сгустками, а сегодня – нет, – ответил Слегин.
– Хрипы не прослушиваются, – комментировала врач. – Это славно. Дышать ходили?
– Да. На уколы я со вчерашнего вечера тоже сам хожу.
– Замечательно. Набирайтесь сил, не залёживайтесь. Со следующей недели вам уже можно будет на дыхательную гимнастику ходить.
– Лет двадцать гимнастикой не занимался.
– А зря.
Иванову Мария Викторовна ничего не сказала, а Колобову посулила бронхоскопию назавтра.
– А что это за зверь? – полюбопытствовал Михаил.
– Это такое обследование. Через нос вам введут в легкое трубочку с оптической системой и посмотрят, что у вас там интересного. По ощущениям чуть-чуть неприятнее, чем гастроскопия, но в целом терпимо.
– Ну ни хрена себе! – взревел Михаил, заметно побледнев.
– Колобов, не выражайтесь.
Старичок Коля хихикнул, а доктор перешла к Карпову.
– Вас, Карпов, можно поздравить. Завтра на выписку.
– А результаты анализов? – радостно спросил Саша.
– Результаты должны быть хорошими. Впрочем, после обеда принесут снимок, и я вам скажу точно.
– Тебя на выписку, а меня – на бронхоскопию, – жалобно проныл Колобов, когда Мария Викторовна удалилась. – Тебе хоть делали эту гадость?
– Нет. Сначала назначили, а потом отменили… У меня ведь сердце.
– И что?
– Могло не выдержать. Там, говорят, когда ее делают, шприц специальный держат наготове. Чтобы, если сердце остановится…
– Ну ни хрена себе! – взвыл Михаил, схватил сигареты и выскочил из палаты.
Павел сотворил Иисусову молитву и перекрестился, прибавив мысленно: «Господи, избави мя от бронхоскопии!»
После обеда Мария Викторовна сообщила Карпову, что снимок хороший.
– Слава Тебе, Господи! – воскликнул Саша. – Обрадую теперь баушку.
«Баушка» пришла после тихого часа и, узнав новость, радостно перекрестилась.
– Слава Богу! А я хотела завтра водички тебе принести.
– Вместе за водичкой сходим, вместе. Меня утром выпишут – сразу и пойдем. Тут как раз церковь рядом. Самую большую свечку Богу поставлю! Чтобы уж никогда, никогда так не болеть! Сорок дней лежал! Хорошо ты меня, баушка, мороженым покормила…
– Приятное хотела тебе, дурню, сделать. Кто ж знал, что ты такой нежный?
– Да я не в обиду, я так…
– Так ты, дядь Саш, из-за мороженого здесь? – встрял Михаил.
– Из-за мороженого, – живо откликнулась старушка. – Я, дура, его побаловать хотела, а он только с мороза пришел, не согрелся, а потом ему опять уходить было нужно – опять не согрелся. Так и началось.
Поздним вечером в палату,
