подождет. Тогда, если не возражаешь, займемся ее автором, – сказал Джон,
будто все решал Майкл.
Джон расплатился с барменом, и они вошли в игорный зал.
Здесь, как и должно, оживленно, сосредоточенно, праздно. На небольшой сцене под
томную сексуальную мелодию выкручивает пируэт танцовщица. Цветомузыкальные
прожекторы неожиданно изменяют цвет наряда исполнительницы.
Их встретил работник клуба в голубом форменном костюме с черными окантовками на
лацканах и манжетах.
– Господа?
– Нам твоего хозяина, дружок.
– Прошу за мной, господа, – пригласил работник элегантным жестом.
Они прошли через зал по служебному проходу на второй этаж в гостиную, а скорее,
офис с широкими окнами, тремя мягкими креслами, большого размера журнальным
27
столом, несколькими расставленными в разных местах стульями, в углах и посередине
бочками в полуметровую высоту с экзотическими растениями, рабочим столом. Свет
уходящего дня приглушенно проникал сквозь жалюзи. Прохладно. За столом в
комфортабельном кресле покоился не в меру упитанный человек. Его добродушное с
маленькими глазками лицо светилось улыбкой. Он привстал навстречу гостям:
– Рад вашему приходу, господа. Присаживайтесь, – тонким женским голосом
проговорил Бассетт, – коньяк, Сайдакар*, кофе?
– Можно коньяк, – Джон разместился в кресле, взял сигару из коробки лежащей на
столе.
Майкл сел рядом. Бассетт незаметно кивнул молодому человеку, стоящему у входа.
Тот вышел и сразу же на его месте появился второй, ни одеждой, ни внешностью не
отличающийся от первого.
Очень быстро вошел официант с подносом – маленькими стаканчиками коньяка и
бокалами ледяной воды. Бассетт, пристально посмотрев на гостей, спросил:
– Инспектор, чем обязан? Хотя догадываюсь, о чем пойдет речь.
– Вы совершенно правы, Пол. Именно о том, о чем догадываетесь. Меня и моего
коллегу по расследованию интересует ваш бывший работник Клод. Что вы можете сказать
по этому поводу?
– Жаль беднягу. Было бы из-за чего.
– Нет, мистер Бассетт, вы меня не поняли. Я не о самоубийстве. Речь пойдет об
убийстве Клода.
Лицо Пола Бассетта никак не изменилось, чего не ожидал Джон. Наоборот, Пол принял
сообщение с заведомо спокойной реакцией осведомленного человека. Усевшись поудобней
в кресле, он закурил, и некоторое время молча что-то обдумывал. – Что же вы полагаете,
мистер Конрад, мне моя шкура безразлична? – наконец спросил он.
Джон пожал плечами. Такой откровенности независимого общения со стороны Пола он
не
