на сцене, как будто на экзамене, даже вздремнуть было нельзя. И что он прицепился ко мне?..
Иван Андреевич: (Моет стопку) Может, потому что ты цеплялась к нему во время антракта, да так, что он от тебя чуть ли ни бегал?
Аделаида Рудольфовна: Ну, это же не повод меня пытать!
Иван Андреевич: Зачем ты, вообще, ходишь в оперу, если для тебя это целая каторга?
Аделаида Рудольфовна: (ещё более раздражённо) Да, потому что ты болван, вот почему! До сих пор жалею, что тебе отдала свой бизнес, восемнадцатилетнему мальчишке. Всё развалил, раздарил, теперь мне приходиться самой связи возобновлять, чтобы тебя ‒ олуха ‒ было кому поддержать в трудную минуту.
Иван Андреевич: (сохраняя прежнее спокойствие) Ты вообще уверена, что настанет эта трудная минута? Когда я стал директором, то, знаешь ли, дела в гору пошли. Не сразу, конечно, но научился же, теперь нас ни один конкурент не догонит, а ты говоришь ‒ развалил… а подарки, как без них-то? Мои ребята, не покладая рук, пашут, поначалу на одном сухпайке жили, да надеждами на светлое будущее, а почему? Да потому, что верили мне! Они же и кормили нас, как я вот так возьму и оставлю их всех?
Аделаида Рудольфовна: Нашёлся тут аскет-альтруист, матерью Терезой себя возомнил. Хорошо же на чужих харчах жить, да управлять тем, что не твоими руками строилось. Как был у меня мальчиком на побегушках, так и остался…
Иван Андреевич: (теряя терпение) Может уже хватит? Ты, в конце концов, моя жена и фамилию мою, чёрт возьми, носишь!
Аделаида Рудольфовна: Да уж, дал бог фамилию: Зайцев! Ну и чудеса, всё наоборот ‒ из князей в грязь. А ведь какая прекрасная у меня княжеская фамилия была: Меншикова. И что меня чёрт дёрнул с тобой связаться…
Иван Андреевич: Ты уж сильно-то не разглагольствуй по этому поводу, мы же проверяли, помнишь? Сколько денег тогда отвалили, когда ты захотела себе княжеский титул якобы вернуть. А оказалось, что никакого родства с Александром Меншиковым у тебя и не было!
пауза, Аделаида Рудольфовна вспыхивает, молча встаёт с диванчика, отходит в сторону и отворачивается, скрестив руки.
Аделаида Рудольфовна: (пытаясь парировать) а ты у нас, Иван, всё по операм ходишь, дабы музыкой насладиться… Лучше бы работай своей наслаждался, а то мало того, что тряпка, ещё и лентяй последний, и сына себе, такого же лентяя, воспитал. Я сегодня в университет заходила. Сказали, что он занятия прогуливает, а последнюю проверочную по «Праву» на низший бал написал. Кстати, где он? С ним по этому поводу мне нужно серьёзно поговорить.
Иван Андреевич: (Спокойно) Адель, послушай. Ему уже восемнадцать лет. Как ты помнишь, в этом возрасте я ему уже отцом стал, а ты всё его контролируешь, вздохнуть нормально не даёшь.
Аделаида Рудольфовна: (яростно) А ну, цыц, что это ты, муженёк любимый, тут устроил? Сам, значит, образование не получил, устроился ко мне в фирму «лакеем», да тебе просто повезло, что я тогда на тебя повелась, сукин ты сын. Ты что хочешь, чтобы Остап по твоим стопам пошёл?
