ключ бы не подошел. Вход непонимающим сюда закрыт. Вообще закрыт. Навсегда. Навеки. На все времена, – она перестала морщить нос и коротко подытожила:
– Здесь только те, кто понимают.
Агафья Тихоновна взмахнула плавником и в одно мгновение стены превратились в бесконечные стеллажи с книгами.
– Вот ваши родители. Мы не говорим про тело. Мы говорим о духовных родителях. Тело – как соединение хромосом, а осязаемая вашим Разумом частичка Сознания – как воплощение полученной в течение жизни информации. Не только вашей жизни, – Агафья Тихоновна опять села за стол и сняла очки, которые тут же растворились в пространстве, – кстати, книги, представленные в нашей библиотеке – это все те книги, которые вы уже прочитали. Узнаете? Каждую из этих книг вы держали в руках, а с многими из них даже прятались под одеялом с фонариком, когда отец, мать или бабушка запрещали читать ночью, – акула придвинулась к столу и оперлась на него своими плавниками, – у вас есть бабушка?
– Да, есть. Конечно, есть, – я был сбит с толку и даже не пытался это скрывать.
– Вот и хорошо. Бабушки вносят очень большой вклад в воспитание детей, вы со мной согласны?
– Думаю, да. Бабушку тоже надо убить?
– Всенепременно и обязательно! Убить! Безжалостно и безразлично! Обязательно убить! Но что-то мы отвлеклись, – Агафья Тихоновна покрутила головой вокруг, и будто вспомнив о чем мы говорили, продолжила:
– Эти книги и есть ваши духовные родители. Это они формировали ваше Сознание на протяжении всей вашей жизни. Вам придется попрощаться с ними, поблагодарить их за все и уничтожить, уничтожить, конечно, внутри себя, и только в том случае, если у вас есть желание попробовать следующее блюдо, – акула говорила все более непонятно, но где-то в глубине самого себя я чувствовал, что понимаю смысл сказанного. Агафья Тихоновна утвердительно кивнула головой, – убить свой опыт и все полученные знания и навыки. Ведь только после этого можно начать писать собственную книгу. Свою собственную историю. Она-то и будет Началом.
– Собственную?
– Да, да, да, да, – она продолжала кивать, – собственную. Именно собственную. Свою. Личную. Возможно, немного субъективную, но свою персональную, родную, закадычную и задушевную. Настоящую книгу. Ах, этот Свет, такой проказник, – вдруг ни к тому ни к сему сказала она, – он заставляет нас верить в иллюзии, – да вы ешьте, ешьте, – акула плавником придвинула ко мне тарелку со стейком, – кстати, а я упоминала что повара у нас нет? – Агафья Тихоновна исподтишка наблюдала за мной и, казалось, не ждала ответа на свой вопрос.
Воспользовавшись ножом, я положил кусок мяса в рот и начал жевать. Мясо было пресным, сухим и совершенно не соответствовало своему внешнему виду. Складывалось впечатление что я ем бумагу, искусно выкрашенную талантливым художником-натюрмортистом. Однако, надо признать, что в этот момент вкус меня волновал в самую последнюю очередь.
– Убей свинью! Убей свинью!
