закончил он и пошагал по своим нескончаемым делам.
*
Прошло полтора месяца с того дня, как Юра Рыбаков появился в «Ручейке у камина». Его новые работодатели наконец построили свой ресторан и нам пришла пора прощаться. Каждое утро «академик» проводил пятиминутки с персоналом. Отдельно с официантами, отдельно с поварами. В то утро он собрал их всех вместе. Прощание было коротким.
– Каждому из вас я хочу еще раз сказать то, что говорил ежедневно. Запомните: в ресторане нет ни клиентов, ни посетителей. Клиенты в парикмахерской и в бане, посетители в учреждениях. В ресторане – гости. Когда о каждом человеке вы будете думать, как о своем госте и обслуживать его так, как вы бы принимали своих гостей дома, тогда здесь будет не просто заведение, а ресторан, – и Юра церемонно поклонился.
Мы остались вдвоем. Мне жалко, а скорее боязно, было с ним расставаться. Хотелось услышать еще хоть какието советы, ведь в суматохе дел нам так мало удавалось разговаривать наедине. Мне казалось, что чегото самого главного я у него так и не узнал, а может, не услышал.
– Юра, давай сегодня поужинаем вместе, ты же теперь здесь больше не работаешь, так что можешь себе такую вольность позволить, – предложил я ему.
– Не могу, меня уже ждут на новом месте, – отказался он. – А вот еще чашечку кофе, чтобы вы не обижались, выпью. Третью, в порядке исключения, – он улыбнулся.
– Ну, и шоколадку на дорожку, – поддел я его.
– Ох, знаете вы мою слабость, – откликнулся Юра. – Ну что ж, присядем на дорожку…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Ученые и изобретатели в большом долгу перед человечеством. Позорно расписавшись в собственном бессилии, изобретатели отказались от попыток выдумать вечный двигатель. Да и машину времени они тоже до сих пор создать не сумели, лишив род людской столь соблазнительных перспектив и осложнив нашу жизнь. А может, наоборот. Может, жизнь наша временами течет так размеренно и спокойно именно потому, что мы не в силах заглянуть в день завтрашний. Кто знает?
Если бы я, студент престижнейшего в стране театрального училища, мог заглянуть в будущее, то увидел бы такую картину. Мы, трое, выходим из магазина, держа в руках по бутылке. На мне давно нуждающийся в утюжке костюм, не первой свежести сорочка, а галстук свился таким жгутом, что только дискредитирует свое благородное предназначение. Бритье я с утра тоже проигнорировал, так что являю собой классический вид опустившегося интеллигента. Мои собутыльники, впрочем, выглядят не лучше. Киномеханик Генка к своему внешнему виду вообще относится весьма снисходительно, утверждая, что все равно большую часть времени проводит в будке с аппаратурой, где его никто не видит. Выпускник Суриковского института Семен Ильич Гольдштейн, легко откликающийся на прозвище Сеняалкаш, и вовсе вышел из клуба в синем рабочем халате, заляпанном красками, которыми он талантливо рисует теперь афиши кинофильмов.
Мы, все трое, работаем в
