style="font-size:15px;"> – О! Кстати! А куда делся наш Эдуард Альбертович? Что-то давненько он тебя никуда не приглашал? Что, и его отшила? Нормальный же вроде мужик. Машина неплохая. Одевается хорошо. С виду вроде не идиот. Да, и на обезьяну непохож. Что ты с ним сделала? Неужели обидела такого хорошего человека, и он в слезах побрёл прочь от тебя? И теперь ты раскаиваешься и поэтому мне не признаёшься?
– Так! Товарищ племянница, а тебе не кажется, что много вопросов задаёшь?
– Не поверишь, не кажется!
– Брысь отсюда! Иначе я тебя, – Тома схватила полотенце и угрожающе стала им размахивать перед отступающей, но всё ещё улыбающейся Любой.
– Всё! Всё, поняла! – и Люба выскочила за дверь. Но буквально через пару секунд дверь приоткрылась, и за ней вновь показалось весёлое юное личико. Голубые глаза блестели ещё сильнее. На тоненьких губах играла улыбка. И лишь собранные в косу длинные светло-русые волосы, мирно лежали на плече девушки. – И всё-таки разговор, я считаю, не закончен!
В сторону Любы полетело полотенце. Дверь с грохотом закрылась. Тома улыбнувшись, подошла к лежащему на полу полотенцу и подобрала его. Но не успела она отойти от двери, как та распахнулась и явила взору высокого брюнета с глазами тёмной бездны.
– Работаете?
– Да, конечно. Проходите.
Парень прошел в зал и присел в предложенное кресло.
– Надежды нет?
– Нет. К сожалению, у неё сегодня выходной. Если хотите Вас подстричь могу я.
– Хочу.
Тома накинула на широкие плечи клиента накидку и провела рукой по его почти чёрным волосам.
– Как будем стричь?
– Состригите всё лишнее.
Тома невольно улыбнулась:
– Рискованный Вы. Такую неточную задачу передо мной ставите.
– И всё же, я настаиваю.
– Хорошо. Тогда я уберу на висках и затылке. А здесь, – Тома указала на чёлку, – рекомендую снять совсем немного.
– Согласен. Стригите.
И Тома принялась за работу. Но спустя пару минут тишины не выдержала и по привычке, которую выработала с клиентами-женщинами, заговорила:
– У Вас мягкие волосы. Говорят, какие на ощупь волосы такой и характер.
– Это если меня против шерсти не гладить, я мягкий.
– Люди вообще не любят, когда их пытаются переделать, – тут же нашлась с ответом Тома.
– А с годами это чувство только усиливается.
– Да. Но Вам, в силу юного возраста, ещё рано об этом беспокоиться. Все ожоги у Вас ещё впереди.
– Оптимистичное заявление.
Мужских тонких губ едва коснулась грустная улыбка. Почти усмешка. Коснулась и исчезла. Лицо вновь стало серьёзным. Сосредоточенным. Но, не смотря на это, выразительные карие глаза, хотя и выглядели усталыми, всё же прожигали душу Томы. Которая так близко стояла от этого внезапно возникнувшего источника внутреннего резонирующего колебания.
– А жизнь она вообще…
