мой ящик и шлет спам или письма с вирусами, то он должен это делать по всем адресам, указанным в моей адресной книге. Я сейчас же наберу еще нескольким людям и узнаю, происходит ли у них что-то подобное. И, разумеется, приглашу кого-нибудь из айтишников. Пусть разберутся. По результатам отзвонюсь.
– Жду, – ответил Климов и повесил трубку.
Письма приходили десятками. Иногда какое-нибудь письмо открывалось само, и тогда экран заполнялся все теми же словами «за ним». Антивирусник молчал, как будто ничего особенного в компьютере не происходило. Это начинало раздражать. Климов принудительно отключил интернет и пошел на кухню перекусить.
Когда он вернулся в комнату и снова сел за компьютер, сердце упало куда-то в желудок, а руки затряслись сами собой. Несмотря на отключенную сеть проклятые письма все прибывали и прибывали. Он смотрел на экран, на котором с секундным интервалом появлялись все новые послания, и чувствовал, что деревенеет. Когда зазвонил телефон, Климова подбросило на стуле и он чуть не свалился на пол. Звонил заказчик.
– Еще раз добрый день! Мы все проверили, никаких проблем нет. Любые вредоносные воздействия извне полностью исключены, – тараторил голос. – Другие адресаты подтвердили, что никакой рассылки с нашей почты не получали… Алло! Алло! Вы слушаете меня?
– Я… слышу… – с трудом облизывая пересохшие губы шершавым языком, просипел Климов, и, не дослушав, положил трубку.
Немного придя в себя, он попытался закрыть окно с письмами, но, как и раньше, не достиг успеха ни одним известным ему способом. Компьютер вел себя вполне обычно, за исключением того, что его невозможно стало перезагрузить. Антивирусник молчал. И только непонятные сообщения множились, самостоятельно открывались и бессмысленно призывали куда-то «за ним». Климов потянулся к шнуру, включенному в розетку, чтобы выключить машину из сети, как вдруг в последнем письме вместо текста пришла фотография. Больше всего она напоминала сканированный газетный снимок 60-70х годов, только вместо улыбающегося ударника соцтруда или процветающего советского колхоза на нем была изображена деревня. Что его зацепило, Климов сразу не понял, однако было что-то странно тревожное в этом изображении. Он вгляделся и увидел, что улица между домами пуста и даже пустынна, нигде нет ни одной живой души: ни взрослых, ни детей, ни домашних животных, даже птиц вроде голубей или воробьев, что почти всегда случайно попадают в кадр. Окна во многих домах были открыты, кое-где рамы выломаны и висели на одной петле, однако ни одно стекло не разбилось. Калитки и ворота плотно заперты. А за поселком, в отдалении, виднелись чахлые деревца. Несмотря на то, что, судя по обильной растительности в палисадниках и по обочине дороги, было лето, на деревцах за деревней листвы не наблюдалось совсем, да и ветви со стволами были кривыми и тонкими, выморочными. То ли болото, то ли выгоревший лес после большого пожара. Мертвая деревня у мертвого леса. Жуткое зрелище. Вдруг Климову показалось, что прямо по фотографии, между домов, пробежала неясная тень. Он невольно вскрикнул, и, сам не понял, как, выдернул вилку питания компьютера из розетки. Экран погас. В
