и он полез к шлюзу.
– Стоп! – запротестовал специалист по полезной нагрузке, – Корабль является секретной военной техникой и при посадке на чужой территории должен быть немедленно уничтожен! Мы не можем отдать его в чужие руки, у меня на этот счет есть инструкции.
– Опомнись, это что, войска НАТО? Кому здесь нужно это старье? На таких драндулетах здесь, небось, пацаны гоняют вместо мотоциклов! – командир топнул ногой и рванул на себя рычаг разгерметизации.
– Откуда вы знаете? – не согласился было Бутов, капризно поджав губы, но систему самоуничтожения включать, всё-таки, не стал, а развернулся, вслед за Полуяновым, к выходу.
– А вы уверены, что снаружи не хлор-аммиачная смесь? – поинтересовался бортинженер, но люк уже открылся. Командир, нарушая все инструкции, первым покинул корабль и под мрачными сводами вдруг разнесся его смачный многоэтажный мат. Следом за ним крякнул и чертыхнулся споткнувшийся Бутов. Умеренков шагнул наружу, отметив, что гравитация составляет земную норму, и по глазам его резанул яркий луч. Бортинженер охнул и схватился за обрез люка. В голове что-то щелкнуло, словно лопнувшая пружина в старом будильнике.
Когда перед глазами перестали прыгать разноцветные чертики, Сергей увидел, что хозяева все так же терпеливо и невозмутимо стоят. Заметив, что оцепенение гостей или пленников прошло, люди в тогах вдруг вскинули правые руки ладонью вперед – жест, до боли знакомый по фильмам о войне.
– Влипли, – прошептал Бутов и нервно провел рукой по залысине надо лбом. Полуянов икнул.
Глава делегации в тогах сделал шаг вперед и на чистом и безупречном русском языке объявил, чеканя каждое слово:
– Меня зовут Владимир-Октавиан. Добро пожаловать в Пятый Рим!
Шок от первых секунд встречи прошел на удивление быстро. И, припомнив слова старца Филофея из учебников истории «два убо Рима падоша, а третий стоитъ, а четвертому не быти», и сопоставив это с услышанным названием, первое, что спросил командир «Смерча», было:
– Скажите, а какой сейчас год? – и совершенно не к месту представился: – Подполковник Полуянов.
– 822 год Пятого Рима. Нам неизвестны ваши опознавательные знаки, – Октавиан кивнул, указывая на красные пятиконечные звезды на хвостовом оперении корабля, – Из какого века вы?
– Похоже, гости из прошлого для них дело привычное. По копейке штучка, пятачок – пучок, – нервно рассмеялся Бутов.
– Гм, бессмысленные, но забавно звучащие идиомы. Мы думаем, что вы одна из звездных экспедиций, отправленных в XXIII-XXIХ веках старого исчисления. Сейчас его 4114 год. Ваши слова о неких пятачках-копейках для нас неясны. Не трудно ли будет прояснить, что вы имели в виду?
– Свои, земляне, слава Те, Господи! – шепнул Полуянов Умеренкову. А Бутов серьезно пояснил:
– Пятачок и копейка – это деньги. Рубли, доллары, марки, фунты, Йены, – перечисляя, Бутов пристально следил за лицами римлян, но они оставались непроницаемо неизменными, – Единый эквивалент товара для обмена.
Этим
