style="font-size:15px;"> На фоне огромного закатного солнца руины города выглядят особенно жутко. Черные остовы зданий, скрученные жаром и покосившиеся от ударной волны, вздымаются словно стволы невиданных деревьев. В центре этого страшного леса возвышается тренога – остаток телебашни. Казалось, что некий великан отломал ее вершину поиграть, да так и оставил лежать рядом.
Холодные глазницы выбитых окон с упреком смотрят на разведчиков, тихо пробирающих по пустынной улице.
Прошел всего месяц после дня «А», а город выглядит так, словно покинут много лет назад. По безлюдным улицам неспешно гуляет ветер, поднимая и кружа что-то обгоревшее вперемешку с пеплом. Неестественная тишина давит со всех сторон. Та чинно-мрачная тишина, что нависает над полями особо жестоких сражений, напоминая живым о погибших здесь. Не стоит тревожить их покой резкими и ненужными звуками. Хочется бежать прочь и кричать, лишь бы разогнать это сгустившееся вокруг царство неподвижности и безмолвия. Но тяжелые ледяные мурашки бегут по коже, и предательски гнутся колени. Немая враждебность исходит от змеящихся трещин в земле, полуобрушенных зданий, останков техники.
Все вокруг помечено печатью яростной агонии – следы высушенной солнцем крови, выщербленные выстрелами стены, мятые гильзы, наспех возведенные баррикады. Апокалипсис наступил, но люди уничтожали друг друга с тупой уверенностью, что это необходимо. Придавленный гусеницей разорванного танка скелет в обгоревшей неразличимой форме скалится из-под каски на всех вокруг. Жирная рыхлая сажа покрывает большую часть поверхностей и противно скользит под ботинками. Из чего она получилась думать не хотелось.
Историку казалось, что более ужасного и пустынного места придумать нельзя. Потихоньку сгущавшиеся сумерки нагоняют страх – чудилось, что теперь в тенях притаились те, кто выжил. Голодные, агрессивные и обезумевшие.
Сухой рокот моторов безжалостно разорвал это мертвое спокойствие. Вмиг вся мистичность происходящего улетучилась, возвращая сознанию неприятную резкость. Разведчики быстро переглянулись и рассыпались вдоль дороги, прячась в обломках. Мимо пронеслась колонна разномастных автомобилей, возглавляемая черным пикапом. Некогда мирные седаны, хетчбеки и мотоциклы теперь увешаны костьми для устрашения и разукрашены пробоинами. Экипаж ни чем не уступает авто – такой сброд редко когда встретишь даже в самых грязных и криминальных районах. Но они не шли ни в какое сравнение с тем, кто ими управляет. Огромный лысый вожак стоит в полный рост так, словно и не в трясущемся и вихляющемся кузове пикапа, а за трибуной. Даже сквозь рев и грохот слышно, как он кричит во всю луженую глотку: «Вперед!». Мощная татуированная рука указывает на север.
Госпиталь! – мысль обожгла Историка. Конечно, не будут же они просто так жечь топливо! Ценные теперь как никогда ранее стерильные бинты, медикаменты и морфий, собственная подстанция и парк автотехники. При должном умении там можно продержаться долго.
Еще
