– создать. И лучшие мозги, лучшие руки и прочие части тела – все лучшее со всей нашей страны необъятной стало стекаться в наш маленький провинциальный городок. Мощнейшие заводы возвели. В кратчайшие сроки. Огромнейший НИИ создали. И все это в полную силу заработало. Для укрепления оборонной мощи.
В то время и у нас некоторые элементы «столичности» проявились. Какой-никакой, а центр. Неважно чего. Пусть п/я, пусть для иностранцев закрыто… зато ракеты делаем, да такие, что через всю страну летают и попадают в квадрат размером метр на метр. А это согласитесь – ого-го!.. До сих пор гордость раздирает!
Да и культура была, и спорт – помню тогда наша футбольная команда в классе «Б» выступала, и хорошо ведь играли!.. Постоянно чуть-чуть до класса «А» не хватало… Правда, это «чуть-чуть» вполне объяснимо: лучшие игроки нашей команды, едва оперившись, едва успев стать лучшими в своей команде, разъезжались по столицам или на юга, где потеплее и послаще. Но детская и юношеская команды гремели на всю страну, а порой и за ее пределами.
Опять же жили мы, радовались, созидали. На демонстрации ходили, «ура» кричали в трибуну, стремились к чему-то…
Потом, в девяностые, когда, как вдруг оказалось, все это хозяйство стало ненужным никому, – попробовали было всю эту махину на «мирные» рельсы перевести. Вместо ракет утюги да шубы делать пробовали, пиво вот еще, «чешское», точнее по чешским технологиям… Слово тогда еще модное появилось – «конверсия». Но то ли бронепоезд наш не приспособленным оказался для запасной мирной колеи, то ли еще что… – некогда разбираться было, выживать пришлось в «новых» внезапно навалившихся условиях.
Многие оборонщики в эти годы оказались в самом прямом смысле за воротами. Больно и обидно было видеть бывшего инженера или ученого, торгующего дешевыми счетными машинками, китайскими тряпками или сигаретами… Где-нибудь на базаре или в чуланчике-офисе два на два. А что делать?
Конечно, были и такие, кто успел ухватиться за край чубайсовского ваучера. И даже выгоду из этого извлечь. Но где они нынче? Все больше по москвам да по канарам…
А в основном-то, народ весь у разбитого корыта остался… И совсем не по Пушкину, ибо не было в нас тогда духа жадности и стяжательства аки в старухе той, – не хотели мы быть «владычецею морскою», просто жили и дело свое делали.
Помню и горбачевско-ельцинскую свободу, когда дали ее, а зачем дали – не объяснили. Нате вам – пользуйтесь!..
И сухой закон помню, и мужиков – далеко не нищих! – «бычки» на улице собирающих в период искусственно созданного «табачного» дефицита (а куда денешься – курить-то хочется!), и старую свою учительницу у мусорного бачка… – это вообще без боли в сердце вспомнить не возможно. Да мало ли еще чего вспомнится вдруг, даже писать про это не хочется…
Москва, пишет законы, директивы, указы, распоряжения… а провинция пишет письма. Это единственная ее привилегия, в этом-то ей никто не отказывает. Да и отказать не может.
Москва
