заставляли их изменить свои обычные методы. Сражения с чешскими племенами начались еще во времена Карла Великого, но, с одной стороны, их землю оказалось трудно завоевать, а с другой – среди их правителей возникло желание принять христианскую веру добровольно, чтобы избежать насильственного завоевания. Уже в 845 г. некоторые из этих правителей приехали в Регенсбург, где крестились и, вероятно, признали в какой-то степени верховную власть германцев. Другие, однако, приблизительно в это же время обратились к ближайшему центру славянской силы, который создавался их сородичами правителями Моравии, в регионе, все еще недосягаемом для вторжений германцев[3], и находился в прямой связи с южными славянами – словенцами, жившими на Дунайской низменности, где память о государстве Само, вероятно, еще не исчезла.
Однако самим словенцам в их альпийских поселениях, по крайней мере с VIII в., угрожала продолжающаяся колонизация со стороны Баварии. Выступая в роли сюзерена герцогов Баварии, Карл Великий создал там первую пограничную зону, которая впоследствии стала территорией Австрии, главным образом для защиты от аваров, но также и для того, чтобы контролировать славянское население после крушения власти Аварского каганата. Миссионерская деятельность германской церкви, особенно епископов Зальцбурга и Пассау, тоже способствовала укреплению влияния Баварии на бывшую римскую провинцию Паннонию, а при сыне Карла Великого Людовике власть империи была временно признана даже хорватами, особенно после подавления восстания хорватского князя Людевита в 822 г.
Это продвижение германцев далеко на территорию южных славян было всего лишь временным и исключительным, но даже при этом оно привело к конфликту с далекой Болгарией и контакту византийского и франкского влияния. Вот почему взлет и падение так называемой Великоморавской державы следует изучать на фоне этих международных отношений в Дунайском регионе и современных им событий на Балканах. Но прежде чем приступать к этому важному поворотному пункту в истории Центрально-Восточной Европы, следует подчеркнуть одно более общее последствие самых древних отношений между славянами и германцами.
Так как государственная власть у германцев была гораздо сильнее, растущая опасность этого заставила славян развивать наконец свою собственную политическую организацию и взаимодействовать в более крупных племенных объединениях под руководством своих вождей. Во многих случаях они оказывались вполне способными делать это, несмотря на множество неблагоприятных обстоятельств. Сопротивляясь чужеземным агрессорам, язык которых они не понимали, славяне стали осознавать свою собственную особенность. Но в противоположность восточным славянам, которым приходилось сталкиваться с азиатскими завоевателями-полуварварами, которые были в основном язычниками, как и они сами, западные славяне поняли, что не смогут противостоять своим врагам, если сами не
Германские феодалы в IX в. неоднократно вторгались и на территорию Чехии, и на земли Моравии, захватывая значительную их часть, но в результате народных восстаний против захватчиков в 851 и 871 гг. изгонялись со славянской земли.
