меньшая их часть уже стала седой, а во-вторых, тем, что большая их часть вовсе отсутствовала.
Чувствуя, что все это не просто так, не случайный рутинный вызов, я быстро оглядел стол. Так и есть. Если знать, куда смотреть, и отметить заранее кое-какие закономерности, то и до начала разговора можно узнать очень многое.
Был у генерала маленький пунктик. Так, ничего страшного… Не слабость даже, а простая привычка. Психолог наверняка это как-то объяснил бы, но я в объяснениях не нуждался, да и не хотелось мне связываться с психологами, особенно со штатными. Дело в том, что я подметил: генеральское волнение проявляется (не при подчиненных, разумеется) в верчении бюстика Дзержинского. Причем как-то так волшебно получалось, что если к моему приходу бюстик стоял ко мне одним боком, то выходило одно. Другим – другое. Хуже всего бывало, когда бюстик стоял лицом. Тогда казалось, что генерал, словно не доверяя собственной проницательности, призывал на помощь своего предтечу и они вдвоем рассматривали меня с тем, чтобы составить единственно правильное мнение. В этом случае дела приходилось проворачивать ох какие нелегкие. Такое на моей памяти случалось дважды. Первый раз после лицезрения Феликса Эдмундовича фас меня занесло на Африканский Рог, а во второй – в Лаос.
Из первой командировки я вернулся с простреленным бедром, из второй – без трети группы. Ну ладно… Бог не выдаст, свинья не съест…
Я собрался, как положено, доложить о себе и даже начал:
– Майор Крымов…
Но шеф остановил меня, вольно махнув рукой:
– Вижу, что майор, вижу, что Крымов…
Он сложил личное дело, покачал его в руках, словно принимая какое-то решение, и положил его на край стола.
– И даже вижу, что прибыл…
Переплетя пальцы рук, генерал с интересом рассматривал меня. Взгляд показался мне таким пристальным, что я машинально скосил глаза вниз – нет ли там чего такого, что я не заметил, а генерал разглядел. Что-нибудь вроде незастегнутой ширинки…
За окном шумела Москва, но в этот кабинет шум не залетал. Возможно, боялся ответственности и подписок, которые пришлось бы давать. Я одернул себя – надо же, какие глупости в голову лезут – и сосредоточился.
– Прочитал ваше жизнеописание… – продолжил хозяин высокого кабинета. – Впечатляет… За шесть лет работы в отделе у вас случился только один прокол, а дела были… – Он замялся, подбирая слово: – Интересные.
Я осторожно молчал. На разнос это не походило, да и не за что вроде, хотя и на благодарность в приказе – тоже.
Похоже, что шеф уловил мое недоумение. Его губы тронула улыбка. Он поднялся. Карандаши в подставке бодро звякнули.
– Я знаю, вы в отпуске?
– Так точно.
– Где намеревались отдохнуть?
«Н-да-а… – подумал я. – Намеревались… Вот так вот с нашим братом. Штурм и натиск».
Я вздохнул без надежды вызвать сочувствие и сказал, уверенный,
