там? – спросила я, никого не заметив в дверном глазке. В ответ – тишина. – Кто там? – повысила я голос, но по ту сторону продолжали хранить упорное молчание. Что за ерунда?
Тут мне совсем не к месту (а может быть, и к месту) вспомнилась история о бомбе, подложенной соседке тети Нади. Во что это все вылилось? Она, по-моему, лишилась руки? Или не совсем лишилась, но что-то там с рукой точно было.
Я посмотрела на свою кисть, на длинные и тонкие красивые пальцы с рослыми здоровыми ногтями, не знавшими никогда вредных для них лака и ацетона; затем – на изящные худенькие локти и нетатуированные предплечья и поняла: я не хочу этого всего лишаться!
Сделав шаг по направлению к комнате, я перевела дыхание. Вот возьму и не открою, и ничего мне за это не будет! Нет никого дома, и все тут.
Я отступила еще на шаг, и вновь раздался заливистый звонок.
– Да что ж это такое! – пожаловалась я высшим силам и осторожно приблизилась к глазку. По-прежнему никого и ничего. Однако данный результат меня не слишком-то ошеломил, как раз этого я и ожидала. Неожиданно рука, которую я только что заранее оплакивала, сама потянулась к замку. Сперва ужаснувшись, я после справедливо рассудила, что коли на лестничной клетке ничего нет, следовательно, некому причинить мне вред, и уже решительнее отворила дверь.
У порога меня караулила бомба, упакованная в симпатичную лиловую с серебристыми звездами коробку размером с диванную подушечку. Я коротко вскрикнула и лишилась сознания.
Глава 2
Вода потекла по лицу и забежала за ворот халата, заставив меня поежиться от столь неприятного ощущения и открыть глаза.
Надо мной склонилась мама.
– Живая! Это были грабители, да? Они ударили тебя по голове?
– Н… нет, – со второй попытки и не слишком внятно произнесла я. – Там… – и пальцем указала на притворенную дверь, таившую за собой множество грозящих потерей руки, а то и жизни опасностей.
Мать высунула нос за порог.
– Боже, неужто бомба?
Господь ей не ответил, и она перевела свой вопрошающий взор с потолка коридора на меня.
– Не знаю, – пожала я плечами, все еще лежа на полу. – Зови отца.
Папа помог мне подняться, затем устремил заспанные глаза на коробку.
– Да ладно. Фигня это. – И почесал затылок.
Тут уж и соседи всех трех квартир повыскакивали на площадку.
Баба Клава прижала руки к обширной груди.
– Это все фашисты! Они, окаянные, мину подложили! Вот гитлеровцы, вот злодеи!
Да, неспроста я вспоминала сегодня Адольфа недобрым словом. Неужто решил отомстить мне таким способом? Как это жестоко, из-за одной меня взрывать целый подъезд!
– Так и знала, что они вернутся, – убивалась соседка, едва не плача.
– Ага, а с ними ахтун минен! – хмыкнул дядя Саша, папин приятель, и скрылся в недрах своей квартиры,
