расти, мы поднимали цены. Ведь только у нас «можно было приобрести настоящую битую посуду, а все остальное – всего лишь жалкое подобие».
Время от времени звонил телефон в нашей гостиной. Мне предлагали работу другие фабрики, сулили огромные деньги. Они, почему-то, решили, что весь успех зависит от меня. Когда об этом узнала моя жена, она рассуждала так: «С одной стороны – престиж, с другой – такая высокая зарплата! Это, естественно, сложный выбор», – при этом, они изредка поглядывала на меня. «»Но, может, и стоит выбрать заработок. Ведь если ты действительно так хорош, как они считают, то и на новом месте можно сделать имя». В один из дней, она решила вынести этот вопрос на обсуждение в «женсовет», заседание которого снова состоялось в нашей гостиной. Они как раз щебетали, взвешивая все плюсы и минусы. Определяя МОЕ решение. Я перебил какую-то из дамочек, сказав, что мне вообще ничего не нужно. Ни престиж, ни деньги. Что мне все это осточертело. Что все это абсолютно бесполезно. Я сам не заметил, как завелся и повысил голос на кого-то возразившего мне, говоря, что они ничего в этом не смыслят, и даже в самой жизни они ничего не смыслят, потому-то их жизни так бессмысленны.
Моя жена надула губы, женщины в нашей гостиной непонимающе смотрели на меня и сочувственно на нее. Позже, когда все ушли, она накинулась на меня: «Почему ты себя так ведешь? Ты меня позоришь! Почему бы тебе не вести себя нормально? Как все! ».
– «Для чего мне это? », – устало спросил я. И этим окончательно вывел ее из себя. На ее лице отразилась беспомощная ярость, она сжала кулаки так, что побелели костяшки, лицо ее перекосилось от небывалого эмоционального напряжения, она задрожала всем телом, тяжело выдохнула и вышла из комнаты.
Мы не разговаривали три дня.
Потом, когда прошло много времени с тех событий, когда мы сменили место жительства и образ жизни, я понял, почему моя жена тогда так на все реагировала.
Поскольку до’лжно было быть таким, как все. Иначе нельзя было выжить. Моя жена приспособилась. Люди, с застывшей печалью в глазах, приспособились. А я – нет. Мы об этом не говорили, но моя жена все поняла, и злилась, что я не подстраиваюсь. Много лет преобладала тенденция к уравниванию. И теперь никому здесь не была нужна индивидуальность. Будь как все, не высовывайся и лишнего не говори – единственное правило в мире шаблонов.
Большинство выбирало поведение, которое диктуют правила. Они забывали, кто они, подстраиваясь и зарабатывая положение в обществе.
Изо дня в день я чувствовал себя одиноко и разбито. Но самое главное – я очень устал. Чувство усталости не оставляло меня ни на минуту. Словно груз неимоверных забот свалился на мои плечи. Я не понимал, почему так себя чувствую. Почему так подавлен. Почему не могу просто подстроиться, как все остальные. Мне казалось, что что-то не так, что я что-то упускаю, что бессмысленно трачу свою жизнь. Мне казалось, что я все больше и больше походил на зомби. Я сторонился людей и все больше уходил в себя. Я хотел, чтобы все это безумие закончилось. Наверное, долго это не могло
