невским волнам, невской мелкой ряби, мостам и огням отражение которых, невская мелкая рябь размножает до бесконечности.
Здесь в Саблино, небо было настолько близким, прозрачным, ярким что мне захотелось сфотографироваться с ним. Сделать селфи я и небо.
Селфи, себяшечка, как считала одна моя знакомая по имени Суламифь, может быть и степенью трагического одиночества, и признаком абсолютной самодостаточности личности. Я не видел ни одной её себяшечки, в любой точке земного шара, в разных, даже в соблазнительных ситуациях, она маниакально просила себя сфотографировать, обращалась за помощью исключительно к миловидным девушкам. Она смущала их знойным взглядом, случайными прикосновениями и запахом тмина. Ей нравилось смотреть, как легкое воздушное создание в ответ щурит глаз над объективом, и застенчиво хмурит лобик. От Суламифь ни одной фотографии, не утекло в сеть, возможно она их и не сохраняла, ей изображения были не нужны, скорее она любила играть и смущать невинных незнакомок.
С большим трудом я нашел свой телефон, в промерзшем кармане он превратился в сосульку. Мне потребовалось довольно значительное время, и такое драгоценное телесное тепло, чтобы отогреть эту черную коробочку, и понять, что телефон безнадежно разряжен.
В бешенстве я бросил телефон в сугроб и издал нечленораздельный звериный крик, вой раненого ежа. После первого крика, я продолжал кричать, уже в восхищении, в восхищении от самого себя. Мне льстило, что где-то внутри сердца, я еще могу ощущать эмоции, не отравленные спиртом.
В это мгновение, я всплыл над сугробом, над замерзшими канавами, устремился ввысь бросив в снежной бездне свое сгубленное тело, канистру, столбы и электрические провода, а потом сделав глоток спирта с ледяным, рабским хладнокровием пополз в поисках, неразумно брошенного, телефона.
Пока я ковырялся в снежной пелене в моей голове, мелкими язвами, мелькали вопросы:
– Почему утром, когда я был еще в безопасности, мне не пришло в голову позвонить близким людям?
– Почему, я не нашел таксиста, и не поехал, туда, где мне были бы рады?
– Где мои ключи?
– Где мой дом?
– Где мой настоящий дом?
– Настоящий? Такое разве бывает?
Телефон, самостоятельно вынырнул из снежного моря и юркнул мне в руки. Не придавая этому значения, после очередного, маленького глотка жизненной эссенции, я вышел на правильную, утрамбованную машинами и людьми дорогу и бодро, с улыбкой на лице, направился к своему тихому приюту.
До этого я шел по сугробам вдоль линии, фонарей, и не видел, что за фонарями, параллельно моему пути, шла расчищенная, замечательный дорога. Мне бы следовало выйти на нее ранее, чтобы спасти ноги от обморожения, чтобы не тратить драгоценное тепло на борьбу со стужей, нельзя было медлить ожидая волшебство.
Ведь волшебство
