утра нам объявили, что началась война. Тогда я ещё толком не понимал, что это значит. Вряд ли вообще кто-то это понимал. Я не знаю… Возможно, всего этого стоило ожидать… Но в тот момент война просто застала нас врасплох.
Я, как и все мои знакомые, отправился защищать свою Родину. Это мой долг, долг каждого из нас. Пусть моё беззаботное время было потеряно, но мы должны отвоевать его для следующего поколения. Должны, долг… Эти два слова стали для меня чем-то особенным. Чем-то, что поддерживало меня всё это время. Я знал, что пока повторяю себе слово «должен», я буду идти до конца, что бы меня ни ждало впереди. Да что там, и сейчас, перед очередным боем, который, как и все прошлые, может стать для меня последним, повторяю себе это простое короткое слово и понимаю, что отступать нельзя. Там, за нашими спинами, женщины и дети, там наше будущее, наше наследие. И я искренне надеюсь, что мы победим. Нет. Я знаю, что мы победим. Мы должны.
Я прошёл за время войны через многое. Я был в тылу и был в самом центре сражений. И за это время я понял цену жизни. Я потерял слишком много товарищей. Слишком много людей погибало у меня на глазах. Я видел даже смерти детей. Я видел, как умирали от голода и болезней. Как умирали от пуль и гранат. Слишком много смертей… Слишком много жизней уже унесла война. И сколько унесёт ещё? Я не знаю ответа на этот вопрос. Наверное, огромное количество. Огромное количество невинных жизней.
Как-то раз, в одной деревне, через которую лежал путь моего отряда, я встретил ребёнка. Девочку лет пяти от роду. В глазах у неё стояли слёзы, когда она, дёрнув меня за рукав гимнастёрки, спросила дрожащим голосом: «В чём мы виноваты? Скоро ль кончится война?» Образ этой маленькой девочки до сих пор стоит у меня перед глазами, а её вопрос эхом отдаётся в моей голове: «В чём мы виноваты? Скоро ль кончится война?» Ох, если бы я только знал, что ответить ей… Но я не знал. Я ничего не ответил. Как же я жалею об этом. Как я жалею о том, что не смог сказать ей каких-нибудь самых обычных подбадривающих слов, хотя бы самое простое: «Всё будет хорошо. Мы скоро победим». И сейчас я жалею об этом ещё больше, чем тогда. Почему? Через несколько дней после того, как мы покинули ту деревню, я узнал, что её сожгли фашисты. Сожгли вместе со всеми жителями. Вместе с той маленькой девочкой, чей образ теперь всегда со мной. Когда я это узнал, у меня, как и у той девчонки, когда она задала мне этот вопрос, в глазах стояли слёзы. И я не считаю это слабостью. Мы не должны терять свою человечность, что бы ни случилось. Кто мы без чувства сострадания? Просто животные, звери, не более. Человека делает человеком только его человечность. Как бы это ни звучало. К сожалению, не все это понимают, да и я понял слишком поздно.
С тех пор я не проронил ни одной слезинки. Закрыл все эмоции в себе, так же как и многие другие солдаты. Мы все тут потеряли что-то особенное. Мы все поседели и постарели раньше времени. Но всё это не имеет смысла, если мы не победим. Если мы не восстановим мир, который так нужен всем нам. Мир, без которого не будет
