парадоксальна. Я не являюсь эффективным, если я могу принуждать других делать то, что я хочу, по результатам нашей с ними игры, а потому что я могу предложить им действовать так, как они хотят в процессе нашей с ними игры.
Любой желающий может стать участником бесконечной игры, так же как и любой может быть эффективным, однако не стоит предполагать, что сила не может стать частью бесконечной игры и тем самым негативно повлиять на течение дел. В бесконечной игре невозможно избежать или устранить нанесенный ущерб. Несмотря на то что игроки бесконечной игры эффективны, они не обязательно сильны, да и не стремятся обладать силой.
Бесконечная игра прерывается при любом появлении непоправимого ущерба или «зла». Она просто заканчивается. В полнейшей тишине.
Это не значит, что игрок уходит из жизни. Это не потеря человеческого голоса, это потеря тех, кто будет слушать.
Зло проявляется в завершении драмы жизни из-за того, что окружающие глухи к игроку, игнорируют его и не переводят игру на себя.
Есть такая тишина, которую можно услышать, даже от мертвых, даже от сильно притесненных. Многие из последствий такой тишины можно восстановить, вернуть воспоминания о забытом прошлом. Внимательные и преданные делу историки могут изучить многое из того, что было потеряно, и поэтому определить многие грядущие события.
Но существует такая тишина, которая никогда не будет и не может быть услышана. Так много зла остается скрытым под маской политики восстановления и действий по искуплению грехов. Когда европейцы высадились на североамериканском континенте, местное население разговаривало на десяти тысячах обособленных языках, каждый из которых имел свою самобытную поэзию, богатство историй и мифов, способов жить в гармонии с непостоянством окружающего природного мира. Многие из этих языков навеки замолчали, а их культура стала потерянной для тех, кто игнорировал сложившееся положение вещей.
Зло не заканчивает конечную игру. Игроки, даже те, кто играет на собственную жизнь, знают, что поставлено на карту игр, в которых они добровольно соглашаются участвовать.
Зло – не попытка поставить точку в игре другого участника в рамках принятых правил, а уничтожить его, независимо от правил. «Зло» не ведет к приобретению силы, а выражается только в ее проявлении. Это принуждение к признанию титула – здесь мы опять сталкиваемся с противоречием «зла», ведь нельзя заставить согласиться с важностью статуса. Гитлеровские захватчики не закончили свою борьбу с евреями и не добились титула, однако требовали рассматривать себя как титулованных без окончания игры. Такое могло быть достигнуто только в одном случае: если бы евреи замолчали, только если бы от них ничего больше не услышали. Они бы умерли в молчании, с их культурой, незаметно даже для тех, кто создавал институты и разрабатывал инструменты для их смерти.
Зло никогда таковым не признается. Наоборот, противоречие, присущее злу, проявляется в том,
