тут на Сигурда словно черти напали. Он сложил кулак и въехал старику под дых. Надо же – получилось! Рот Мстибога искривился, он жадно хватил воздуха… Сигурд добавил еще раз в грудь, и еще… и еще в живот. А когда колдун начал падать приложил его от всей души ногой в бок. Тело упало…
Не теряя ни секунды, юноша метнулся к трупу охотника и выдернул у него из-за пояса свой меч.
– Так ты во плоти, оказывается! – плюнул на рясу Сигурд. – А ну вставай, маг хренов!
Отвлекшись, Сигурд пропустил подсечку. Старик как-то больно ловко из положения лежа подсек парню ноги. Уже падая, Сигурд машинально выставил вперед клинок…
Сталь аккурат вошла кудеснику в грудь. Он дернулся было, но Сигурд нажал на рукоять, вгоняя меч глубже.
– Доигрался, твою мать! – варяг потянул оружие на себя, извлекая его из плоти.
Из освободившейся раны пошла кровь, обильно намочив рясу. Пятно медленно расплывалось…
Старик лежал с открытыми глазами, шевелил губами, силясь что-то сказать.
– Что? – не расслышал Сигурд. – Что ты там лопочешь?
Он склонился ухом, почти вплотную прижавшись к губам старика, послушал всего пару секунд, а потом резко отдернул голову.
– Откуда ты знаешь мое имя? – брови парня выгнулись дугой. – Что?
Он вновь припал ухом к губам умирающего.
– Сигурд… помни… не люби!
– Ты сбрендил, старик?! Кого не любить-то?
– Иди… в борг…
– В борг? Так куда мне деваться… А кого не любить-то?
– В борг… только… не люби…
– Вот тебя я точно не люблю!
Веки кудесника дрогнули и закрылись, из груди с протяжным стоном вырвался последний выдох.
– Усё! Як кажут у нас на хуторе – помре! – тихо произнес Сигурд.
Какое-то злобное чувство цинизма охватило нутро и жгло, жгло… Остервенелый комок сжался в груди и стучал в самое сердце. Ни жалости, ни сострадания… ничего. Пустота и безразличие.
Все равно это не укладывалось в голове. Ну, никак…
Сигурд замерз. В одних портах и рубашке с самого утра пробегал, а про обувь и говорить не хотелось. Он посмотрел на лежащего охотника. Добротная зимняя одежда, обувь опять же…
Разные мысли лезли в голову, кружились в танце, пока Сигурд снимал одежду с мертвого мужика и спешно облачался сам. Озябшие ноги, приятно втиснутые в меховую обувку, начали оттаивать – до чего же хорошо. Опять и руки обрадовались добротным меховым рукавицам. Затянув ремень и устроив на место меч, варяг посмотрел на кудесника. Нет, ничего – ответов все равно нет и не будет. Он уже ничего не скажет, а было бы интересно… «Эх, поторопился ты, братец», – запоздало пожурил себя Сигурд. И все равно последние слова Мстибога запали в память – иди в борг! Это было понятно и очевидно – а куда еще было идти?! Но при чем тут любовь, вернее, не любовь? Бр-р… Бред! Кого не любить, когда не любить и главное – почему? Сигурд перекатывал слова и так, и эдак, но вывода так и не
