что такого страшного может произойти, если я опоздаю на рейс? Я никого не подведу, меня никто не ждет в Барселоне, от моего присутствия там ничья жизнь не зависит. У меня есть деньги. Я говорю на английском. Я могу купить билет на следующий рейс. Или улететь со стыковкой. Если билетов не окажется, или они будут слишком дорогими, я могу поехать на поезде или автобусе. Или даже заночевать в Берлине. И, кстати, попасть на концерт Ганса. Почему бы и нет? Очень милый молодой человек оказался. Вовсе даже никакой не маньяк.
Тем временем очередь на досмотр бодро двигалась, какой-то карапуз вопил на руках у мамы, а я сделала ему страшные глаза и показала язык. Малыш удивленно вытаращился и притих. Мама благодарно улыбнулась. Ну да, что-что, а заставлять мужчин делать то, что мне нужно, я всегда умела. И неважно, будь мужчине восемь месяцев или восемьдесят лет.
Досмотр я прошла легко и непринужденно, попрощалась со своим новым очень юным молчаливым другом, до посадки оставалась куча времени. Признаться честно, это меня даже немножко расстроило. Я продолжила прокручивать в голове гипотетически возможные варианты развития событий, уже мысленно отплясала четыре часа в клубе, доползла до хостела на окраине Берлина, или даже в местном замкадье, не знаю, как оно у них называется, и укатила наутро в Амстердам, ночью оказалась в Лондоне… Перед Букингемским дворцом меня вернул в Тегель голос из динамика – начинается посадка на рейс до Барселоны. Надо сказать, я даже испытала легкое разочарование. Столько небанальных возможностей у меня было, а я выбрала идти по пути наименьшего сопротивления, эх…
И тут меня в очередной раз за этот долгий день озарило. А ведь я всегда так и поступаю. Нет, серьезно. Я ведь пошла на филфак не потому что очень хотела быть филологиней, а потому что у меня в школе всегда была пятерка по русскому языку и литературе. И сочинения я писала лучше всех. И на олимпиадах побеждала. А хотела ли я туда? Нет. А куда я хотела? Не знаю. Потому и пошла. Вспомнила, как в детстве хотела быть пилотом. Да-да, точно, я же хотела быть пилотом! Или стюардессой на крайний случай. Потому что меня всегда тянуло в небо. Небо, самолет, девушка… Романтика! А еще мне нравилось возиться с волосами и делать красивые прически. Но на парикмахера в университетах не учат, а речи о том, чтобы не получить высшее образование в моей семье быть не могло. А еще мне нравилось танцевать. Но почему-то мне не приходило никогда в голову, что можно сделать танцы своей профессией. Потому что в балете надо начинать с раннего детства. А меня с раннего детства натаскивали только на учебу. Танцы были так, для развлечения. А танцевать серьезно не балет, а скажем, румбу, тоже было не комильфо для девочки из такой интеллигентной семьи.
И я вот сижу и думаю. Родители ведь мне все это говорили из самых лучших побуждений. Они явно хотели для меня самого лучшего будущего. И я настолько свято верила в то, что это действительно самое лучшее, что даже не подвергала сомнениям их убеждения, а радостно перенимала их, и со временем они стали моими собственными убеждениями.
