Нотр Дам де Пари, пили кофе в Латинском квартале, фотографировались возле Пантеона. Мне особенно понравился Сад Люксембург, в этот красивый и солнечный день он выглядел особенно волнующе и очаровательно.
– Сегодня понедельник, наплыв туристов немного снизился. Попробуем покорить Эйфелеву башню? – радостно спросила я.
– Думаю, будут очереди, по крайней мере, для желающих подняться на лифте. Так говорил Шарль, а он лучше знает.
– Я настолько люблю Эйфелеву башню, что готова подниматься на нее пешком, пусть даже я и сотру все ноги в порошок и после этого не смогу двигаться! – с уверенностью произнесла я.
Когда мы подошли к окошкам кассы, где продавались билеты, то с удивлением обнаружили перед собой всего пять-шесть человек, которые мгновенно прошли очередь за считанные секунды. Заплатив, мы бегом от счастья поднимались по лестнице и только на втором пролете, поняли, что произошло: нам удалось попасть на Эйфелеву башню, не выстояв предварительно в километровой очереди.
– Наверное, потому что сегодня понедельник, – резонно заметил Мартин, – но я также поражен отсутствию людей, особенно если вспомнить обе очереди при входе в субботу. Хотя, вполне возможно, что это ты приносишь удачу.
– Да, – я произнесла с гордостью, – я не только приношу удачу, но умею влиять на погоду. Посмотри, какая вокруг красота, тогда как еще утром было немного пасмурно.
Сейчас, вспоминая себя, глядящую на Париж с высоты птичьего полета, я понимаю, что есть нечто особенное в воздухе этого города, влияющее на сферу чувств и эмоций. На высоте чары магического Парижа заметно усиливались – несмотря на внушительные размеры, этот огромный мегаполис каждый год заставляет сердца миллионов людей биться немного быстрее. Там, на высоте, мне казалось, что эти пульсации собрались воедино в мощную ауру, полностью покрывающую этот волшебный город, проникая через воздух в кровь каждого человека, заставляя чувствовать и выделять в пространство флюиды любви.
– Вам сделать снимок вместе? – спросил меня мужчина, которого я минуту назад фотографировала рядом с женой на фоне парижских видов.
– Пожалуйста, только чтобы было видно карусель, – я в очередной раз удивилась, что нас принимают за пару, но именно в этом месте мне это теперь казалось неважным.
– А я никогда и не думал, что когда-то буду наблюдать закат солнца с Эйфелевой башни, – мечтательно сказал Мартин. Я повернула голову и ахнула: огромный оранжевый диск солнца, словно стекал за далекие высотные здания, растворяя в себе огни тысяч машин, несущихся по дорогам-паутинам. Теперь нечто невидимое вмешалось в наши отношения: поверьте, нельзя так просто наблюдать закат на Эйфелевой башне и после этого оставаться «просто друзьями».
– Это был самый лучший день в моей жизни, – сказал Мартин, и при всем моем скептицизме, так часто присущем
