то действительно так. Пожалуй, стоит объяснить все по порядку.
Операция должна была пройти без потерь с нашей стороны, я до сих пор не могу понять, где была допущена ошибка.
Война – жестокое время, очень часто ради спасения Родины мы жертвуем своей жизнью. Сколько наших полегло из-за таких жертв. Сегодня это был я.
К слову, вылазка прошла довольно успешно, враг уничтожен. Выживших среди них нет. Мы вышли почти сухими – трое раненых и, кажется, один погибший – я.
Все шло четко по плану, мы уже собирались возвращаться в лагерь, как что-то рвануло. Я помню крики, огонь, дым и боль. Помню, как отдал приказ уходить, а потом… а потом темнота. Скажите, я умер, да?
***
Темнота постепенно рассеивалась, становилось тепло. Свежий воздух заполнял мои легкие. Я мог дышать. Какое же это прекрасное чувство! Тело было тяжелым из-за слабости, но на удивление ничего не болело. Как я остался жив, и где я теперь? Решив, что необходимо осмотреться, я попытался встать. Получилось далеко не с первого раза. Первое время я не мог сделать и шага, но потом немного окреп.
–Варя! Варька! Рыжик поднялся, – вдруг закричали где-то рядом.
Повернув голову, я увидел худенького мальчонку, который, видно, был очень рад чему-то. Почти сразу после его слов в комнату зашла девчушка лет семнадцати. Каштановые кудрявые волосы падали на худые плечи, платьице, хоть и старое, но довольно опрятное, чуть прикрывало колени.
Девчушка улыбнулась и села напротив меня.
–Как ты меня напугал! – сказала она. Маленькая, худенькая ручка опустилась мне на голову. Пока она гладила меня, я рассматривал ее лицо. Большие зеленые глаза, аккуратненький носик, тоненькие губки, растянутые в улыбке. Все в ней казалось таким родным и знакомым.
Я вспомнил. Вспомнил 1940 год. Последний год без войны. Я часто вспоминаю его…
Теплое летнее солнышко пробирается через окошко, будто говоря, что пора вставать. Дома пахнет чем-то вкусным. Это любимая готовит что-то очень вкусное на завтрак. За окном, во дворе, бегают дети. Их смех до сих пор слышится мне во снах. В самых ярких и добрых снах…
Я так давно не видел своих родных. Я даже не могу быть уверенным, живы они или нет. Варюшка, наверное, уже совсем большая. А Пашка, возможно, умеет читать и писать.
–Мама! – закричал вдруг мальчонка, выбежав из комнаты, – мама! Рыжик живой, он встал, сам встал и пошел! Представляешь!?
Он говорил что-то еще, но я уже не разбирал его слов. Мое внимание было сосредоточено на женщине, которая вошла вместе с ним. Золотистые волосы ниже лопаток, большие глаза, точь-в-точь как у девчонки, только голубые. В эти глаза я когда-то влюбился… Это была Танечка, моя любимая Танечка! Сколько лет прошло. Как я скучал по ней!
Таня подошла ко мне и взяла на руки. С такой легкостью она это провернула, будто сейчас я был размером с нашего кота, Рыжика!
–Хороший мой, – сказала Таня, – тебе уже лучше? Пойдем со мной, буду вас кормить.
***
Наша кухня была совсем не такой, какой я помнил ее. Стол, стоявший напротив окна, уже не украшали свежие цветы, запах вкусного завтрака куда-то исчез. Сейчас здесь пахло смертью. Смерть пропитала каждый уголок нашей страны, не оставив старые, вкусные и родные запахи. Перестали пахнуть цветы и еда, теперь все это тоже пахнет смертью. Теплые и светлые воспоминания разбивались о жестокую реальность. Война не обошла их стороной. Она не пощадила ни женщин, ни детей. Каждого задело это страшное время. Никто не забудет его.
Большое зеркало так и висело на стене, оставшись не тронутым. Но даже оно выглядело совсем не так, как в моих воспоминаниях. В нем отражалось что-то серое, совсем не живое и холодное. Даже отражение комнаты было словно чужим, не принадлежавшим ей.
Когда я подошел к нему, я понял, что все это время было не так. Я был Рыжиком. Тем самым котом, которого моя Танюша нашла на улице и выходила. Как это могло произойти? Почему?
Возможно, Всемогущий разрешил мне увидеть семью перед моей кончиной. Спасибо тебе, Боже!
***
Солнце уже давно село, и ночь завладела миром, позволяя смерти еще ближе подойти к нашему народу.
Танюша сидела в кресле. Она выглядела так устало и замучено. Я запрыгнул ей на колени. Родные руки погладили меня по голове.
–Где же ты, мой любимый?.. – сказала вдруг Таня, – Жив ли ты?
Хрустальная слеза скатилась по ее щеке.
– Что же я говорю!? – встрепенулась она, – Конечно же, жив!
Любимая моя, милая Танюша. Как мне больно видеть твои слезы. Прости меня, хорошая моя. Прости за то, что я не вернусь. Я понимаю, насколько тяжело тебе будет узнать о моей смерти, но
