и обеими руками полез в грязь…
У меня потемнело в глазах. Даже учительница ни слова не смогла вымолвить. Мы все знали, как он любил свою мать. Поэтому, жалея, его старались угощать тем, что приносили из дома. Но он почему-то не брал наши блины и лепёшки. Конечно, кому понравится выпечка из чужих рук, тем более когда нет своей матери?!
Хотя иногда Искандер оставался в стороне, словно ландыш в тени, он всё равно не любил одиночество. А дома, где стала хозяйничать чужая тётя, он, наверное, почувствовал себя одиноким. Однажды я подслушала разговор соседки с мамой. Искандер как-то под подушку спрятал краюху хлеба и уснул. А утром в школу побежал. Молодая жена отца стала убираться и нашла этот кусок хлеба…
Мачеха об этом рассказывала сквозь слёзы. И в деревне народ разный, кто-то от всей души жалеет, а кому-то всё равно. Но Нурхаят-апа, говорят, сказала, что приняла пасынка, и, перед Всевышним дала слово, что будет любить его как своего сына…
И правда, в деревне о ней все говорили только хорошее. Наверное, и рассказывали любя. Деревня не сразу оценивает чужака, а только по происшествии времени, по поступкам даёт молодым невестам оценку.
Зимой, в выходные, мы катаемся на санках. Горка перед воротами искандеровского дома всегда бывала выше наших, поэтому все собирались около них. Через некоторое время со стороны дома распространяется запах испечённых блинов и раздаётся ласковый голос:
– Сынок, зайди уж, замёрз, наверное, да и блины готовы… согреешься и снова выйдешь…
Это бывала тётя Нурхаят.
А остальное мы видели сами: в школе, когда мы приносили лепёшки, Искандер – треугольники, когда мы ели блины, он вытаскивал из своей сумки кыстыбый[7]… Иногда ему хотелось и со мной поделиться.
– Лейла, обернись, пожалуйста, на, угощайся, – сам торопясь делит кыстыбый на два кусочка и протягивает мне.
– На, поешь, вкусно очень…
Я не беру кыстыбый. У меня есть своя мама…
Лампы ресторана смотрят на меня с укоризной. Я для них чужая. Временами они кажутся далёкими как звёзды. Да и сама на них смотрю нехотя.
– Я каждый год на Сабантуй[8] приезжаю. Как спонсор… Неужели ты не видела меня ни разу? – Искандер ждёт ответа, прервав мои воспоминания.
В нашей деревне Сабантуй проходит на райском местечке – на лугу нашего детства. Его со всех сторон окружают леса, словно сторожа, высятся горы…
– Если даже и приезжаю, я не хожу туда. Там не бывает моих духовных друзей.
Как и следовало ожидать, не понравился мой ответ ему. Промолчал. Он и сам хорошо знал, что на Сабантуй в последние годы ходят спонсоры и те, которые на что-то надеятся от них.
Слово «спонсор» напомнило мне о мечети, возвышавшейся в нашей деревне. Построил её Искандер. Жена его Гулькай иногда приезжает и даёт уроки религии.
– Односельчане тебя зауважали за мечеть, благодарны тебе, – продолжаю беседу. – Сама слышала.
Кыстыбый – разновидность пирога с открытыми, незащиплёнными краями, начинённого тонким слоем каши или картофельного пюре.
Сабантуй – праздник плуга.
