дед устал, занялся самоваром. Тогда я взяла гитару и стала играть те пьесы, которые разучивала в музыкалке. Всем понравилось, и мне даже похлопали. А потом Злата дорисовала последнюю картинку и у нее закончился альбом. Тогда она сказала: «– Давайте, я вам почитаю»
В доме была приличная библиотека – больше мои книги, которые мне Лена с Костей привозили, чтобы я читала на каникулах. А я не люблю. Они уже пылью все покрылись. Потому что пыль мы с дедом тоже не любим вытирать. Теперь мы собрались поближе у стола, дед поставил горячий самовар. Злата забрала поближе к себе мерцающую керосинку. Электрическая лампочка давно уже сама погасла. Дед зажег несколько парафиновых свечей из автолавки. Они трещали, а огоньки плясали от невидимых сквозняков. Мы сидели тесным кружком у стола, а за нашими спинами плясали тени от огоньков свечей. Но мы не оборачивались.»
Злата выбрала несколько книг в шкафу, и стала читать. Сначала медленно, как бы пробуя каждое слово, и прислушиваясь, потом все громче и сильнее стал звучать ее голос. Казалось, что стихи наполнили собой каждый уголок домика, и распоясавшиеся было тени испуганно вжались в темные углы.
«Говорят, что опасно среди людей
Что любая добыча – в долг.
Только я не согласна жить в мире, где
Человек человеку – волк.
Где не помнят, что значит любить, жалеть
И не спорить о том, кто прав
Где легко потеряться во мраке, ведь
Человек человеку – мрак.
Пусть рычание слышно из темноты
Но с нуля можно целиться ввысь
Слышишь, звезды поют, и в лугах – цветы:
Человек человеку – смысл
И не важно, кто круче, и кто слабей,
Если стен между нами нет
Будем просто доказывать на себе –
Человек человеку– свет»
Она замолчала ненадолго, и все тоже молчали. Потом она еще читала, и веселое, и про любовь. И про войну… читала, как будто стараясь объяснить себе самой – и всему вокруг, есть ли смысл в человеческой жизни, зачем это все…
«Как много закрытых дверей…
И, в общем, трагедия века,
Что в обществе (вроде) людей,
Так сложно найти человека…»
Злата читала долго, останавливаясь иногда, чтобы хлебнуть остывшего чая и перелистать пыльные страницы… многие произведения были знакомы, наскоро пролистаны в школе или прочитаны мимоходом, чтобы занять свободную минуту. А здесь, когда ничего больше не могло отвлечь, все это зазвучало по– новому, ярко, во всей красоте и глубине. Никто уже не замечал ни воя ветра, ни дрожащих стен, ни дребезжащих на полках буфета чашек. Сказка про Русалочку довела Лизу до слез, а сцена на балконе из Ромео и Джульетты, прочитанная надвое с лесником, сорвала самые искренние аплодисменты.
«И будет февраль. Будут вьюги скулить у порога.
И окна зажгутся. И свет будет – тёплая медь.
Наверно, зима для того и придумана Богом -
Чтоб
