комсомольцы, а не стиляги осваивали в те же 50-е годы целину, строили заводы, школы, больницы и другие новостройки, которые были столь необходимы стране, которая всего лишь несколько лет назад в результате войны потеряла более половины своей промышленной инфраструктуры. А теперь представим себе, что власть наравне с комсомолом взялась бы пропагандировать и стиляг – к каким итогам это могло привести страну? Что, стиляги с тем же энтузиазмом отправились бы поднимать целину и вкалывали бы в казахстанских степях в своих желто-зеленых пиджаках и с набриолиненными коками? А их напомаженные «чувихи» работали бы медсестрами в провинциальных больницах, вынося «утки» за тяжелобольными? Ничего этого бы не было (за исключением единичных случаев, когда стиляги вынуждены были участвовать в общественной деятельности), поскольку в основе стиляжничества лежало презрение к повседневному рутинному труду. Для них любой работяга с лопатой или отбойным молотком был быдлом, недостойным уважения. Как признается известный джазмен и бывший стиляжник Алексей Козлов: «Для простых советских людей, послушных обывателей, у нас было одно название – «жлобы».
Стиляги были прообразом именно того самого меньшинства, которое в мировом масштабе уже тогда примеривало на себя одежды «золотого миллиарда» – избранной расы людей, которые, понимая, что ресурсы земли не вечны, собирались за счет грабежа большинства жителей планеты («жлобов») устроить рай исключительно для себя. Они, собственно, и устроили этот «рай», когда рухнул Советский Союз, создав одно из самых уродливых порождений капитализма – гламурно-воровскую Россию. В нем стиляги от политики и бомонда и в самом деле стали чувствовать себя хозяевами жизни, а трудовой народ ишачит на них, с трудом сводя концы с концами.
Вот такой «суперпроект» изваяли Ярмольник с Тодоровским, собрав за него сразу несколько наград: как от либералов (премия «Ника»), так и от русских партиотов (премия «Золотой Орел»). Однако, возвращаясь к гороскопу, выскажу предположение, что этот союз Змеи и Тигра (как и Водолея с Тельцом) продлится недолго – видимо, ровно столько, сколько просуществовал тандем Ярмольник – Герман.
В год выхода «Стиляг» Ярмольник справил свое 55-летие (январь 2009-го). Во многих СМИ были опубликованы большие интервью с ним, в которых он делился своими мыслями о самых разных аспектах жизни общества. Некоторые моменты в этих интервью характеризовали Ярмольника как стопроцентную Змею – практичную, изворотливую. Например, вот этот:
«У меня есть знакомые наверху. Но я не могу назвать это дружбой. Скорее это периодическое общение, где очень много точек пересечения. Я достиг того возраста и состояния, когда не очень от них завишу. Я им помешать не могу, если бы даже и захотел, но и они мне не мешают. Я занимаюсь тем, чем могу заниматься при любой системе и в любой стране. Просто я здесь вырос, здесь мои корни, и здесь я про своего зрителя все понимаю. И сколько мне отмерено – 20, 30, 40 лет, пока башка работает, я все равно буду делать то, что делаю. Можно мне
