и презрительно посмотрели на нас. Кто-то из детей стоящих впереди подобрал с земли камень и кинул в меня, попав мне в живот.
– Молись богу, нехристь! – закричал он, а после этого все люди в очереди надо мно засмеялись диким хохотом.
– Семейка грешников! – сказал кто-то из рабочих смотря на нас.
– Да им бы только грешить, а работать они не хотят, бездельники! – сказал кто-то другой.
В этот момент мне стало очень страшно, я почувствовал себя слабым и беззащитным и мне страшно захотелось убежать из этого страшного места, от этих злых людей, убежать куда-нибудь далеко-далеко, в другую страну, в другой мир.
Постепенно подошла наша очередь. Мы подошли к заднему багажнику машины, в котором стоял человек, наливавший всем еду в миски. Сначала еду налили в миску моего отца, затем я протянул свою, работник машины, сидевший в грузовом отсеке опустил поварешку в котел с едой и налил мне похлебку. Но как только похлебку налили мне в миску, кто-то стоящий сбоку сильно меня толкнул, и не удержавшись на ногах я упал на землю, разлив свою порцию еды.
– Ах, ах, ах, ха-ха, – послышался дружный смех рабочих и из детей, стоявших в очереди.
– Это бог тебя наказывает за то что ты грешник! – крикнул кто-то из очереди, и тут же все одобрительно засмеялись.
Тут кто-то крикнул моей матери, стоящей за мной:
– Грешница! Ты воспитала ребенка грешника! Вся ваша семейка грешников! – и тут же в толпе послышались одобрительные возгласы.
А полицейские стояли молча по бокам грузового отсека машины и за всем наблюдали, и казалось им не было дела до происходящего. Я поднялся на ноги, взял с пола миску и снова протянул ее рабочему наливавшему еду.
– Уходи! – закричал он, – ты пролил свою порцию, поднимай с земли если хочешь!
Но похлебка вся растеклась и перемешалась с грязью, поэтому собрать ее обратно в миску не было возможным.
– Давай проходи быстрее, не задерживай очередь! – заорал на меня полицейский.
Я вышел из очереди и стал ждать пока отец и мать получат свою порцию. Разумеется я знал что они поделятся со мной похлебкой. После того как они получили еду, мы все вместе отправились обратно в комнату, там сидели два моих брата, которые уже доели свою порцию еды и собирались пойти на улицу погулять.
– Мы на улицу, – сказал мой старший брат.
– Хорошо! – сказал отец.
Я сел на кровать. Отец и мать отлили мне в миску часть своей похлебки и я принялся есть, ложек тут не было, поэтому похлебку пили прямо из краев миски. После того как я закончил есть и немного подавил чувство голода, уставший и обессиленный, подавляемый грустью и отчаянием я лег на кровать и уснул.
Вот что значило получить два штрафных балла, я не думаю, что мне стоит объяснять, почему семь штрафных баллов было равносильно смертному приговору. Скажу лишь, что многих из тех, кто набирал много баллов забивали
