нарочитая улыбка вызывала бешенство. По телу пробежала дрожь, но уже не от страха – ярость полностью завладела сознанием. Он хотел кричать, что волновать его физическое состояние для нее неприемлемо, да и отправиться даме необходимо далеко отсюда, причем как можно быстрее. Пульс взлетел до состояния готовности накинуться, разорвать, уничтожить оппонента, в лучших традициях эмэма. Но, собрав последние крупицы мужского достоинства, выдавил из себя, как из тюбика пасты, несколько несвязных слов:
– Какого хрена ты тут делаешь?
Голос ведущего звучал грозно и устрашающе, насколько возможно себе вообще представить, словно маленькая дворовая собачка лаяла на проезжающий автомобиль, пытаясь укусить покрышку.
– Зачем ты так? Я всего лишь хотела узнать, как ты? По-дружески.
По-дружески. Только женский ум осмелится предложить мужчине дружбу после того, как он ее полюбил. Бросить, изменить, покалечить человека и взамен предложить дружеские переписки по случаю дня рождения. Вселенская, отвратительная, жалостливая глупость. Мужчина дружит с женщиной с надежной вновь завоевать расположение, стать лидером и опорой. Женщина – с четким осознанием, что ничего более глупых обсуждений погоды, начальства и ее нового мудака не произойдет. Если мужчины с Марса, то женщины явно оттуда, где не признают логику и здравый смысл.
– У меня есть с кем дружить. Ты не входишь в список. До свидания.
На последнем предложении голос Иштвана предательски задрожал, обратившись в гнусавый фальцет.
– Как знаешь.
Девушка резко отвернулась, всем своим нутром выказывая неприязнь от сказанных слов в ее адрес. Попрощавшись с приятелем, она быстрым шагом отправилась в сторону остановки к припаркованным неподалеку такси.
– Тварь.
С обидой выдохнул Иштван, чувствуя накатывающуюся пустоту внутри себя. Он несколько минут стоял на промозглой улице совершенно один, провожая взглядом свою любовь. Свою ненависть. Свое отчаяние. Такси резко рвануло с места, оставляя за собой плотное облако выхлопа. Театральный занавес закрылся, оглашая окончание пьесы. Пришло время возвращаться обратно.
Проходя по коридору, разделяющий ресторан на основной и дополнительный зал, Иштван услышал крики. Кто-то эмоционально отчитывал собеседника, доказывая свою позицию. Разговор велся на азербайджанском. Твою мать, это точно руководство, обрадовался ведущий, стучась в комнату администрации. Дверь открыл Рустам. На полу валялись офисный стул, бумаги и канцелярия, а в глубине комнаты, опершись спиной на стену, сидел Фарид. На его фартуке виднелись несколько больших капель крови. Сам он смотрел в пол, держась руками за голову.
– Тебе чего?
По своей привычке, злобно ответил Рустам, потирая костяшки кулака правой руки. На морщинистом лбу и висках выступила испарина, его руки дрожали, глаза бегали из
