запредельной привлекательностью. Да кем ты себя возомнил?
Он заморгал, явно удивился ситуации. Затем пожал плечами.
Щеки горели. Не знаю, от отвращения или от стыда. Думаю, я испытывала и то и другое.
– Ты абсолютно ненормальный.
Он фыркнул:
– У каждого есть цена, Робин. Назови свою.
– Меня зовут Руби, черт подери! – зашипела я и сжала кулаки. – Сейчас же отвали – вот моя цена. Я не могу допустить, чтобы меня видели рядом с тобой.
Он сверкнул глазами:
– Ты не можешь допустить, чтобы тебя видели рядом со мной? – Он расставил ударения, издеваясь над их смыслом.
Эта издевка должна была меня разозлить, но я испытывала лишь сострадание. Почти.
– Довольно того, что ты подошел ко мне в столовой. Я не хочу быть частью твоего мира.
– Моего мира, – сухо повторил он.
– Ну, ты знаешь… эти ваши вечеринки, наркотики и прочее. Я не хочу иметь с этим ничего общего.
Вдруг в коридоре послышались шаги. Мое сердце сначала остановилось, но потом забилось очень быстро. Я толкнула Джеймса в кабинет и захлопнула за нами дверь. Затаив дыхание, я надеялась, что шаги проследуют мимо кабинета.
Только не сюда, только не сюда, только не сюда.
Шаги становились все громче, и я зажмурилась. Перед дверью они остановились, но потом стали отдаляться и вскоре окончательно стихли. Я с облегчением вздохнула.
– Ты это серьезно? – Интонация Джеймса была какой-то загадочной, как и его взгляд.
– Да, – ответила я. – Застегни, пожалуйста, рубашку.
Он не торопясь выполнил мою просьбу. Будто хотел усмотреть лазейку, которую я оставила, но ничего не нашел.
– Ладно, договорились.
У меня камень с души упал.
– О’кей. Чудесно. Ну, мне пора домой, родители заждались. – Большим пальцем я показала через плечо на дверь. Он ничего не сказал. Я неловко подняла руку, прощаясь, и повернулась к выходу.
– Я все равно тебе не верю. – От его низкого голоса у меня по рукам пробежали мурашки.
Я нажала на дверную ручку:
– Взаимно.
5
Джеймс
Атмосфера в раздевалке была напряженная, воздух как будто наэлектризовался от переполняющего нас адреналина. Эти минуты перед тем, как тренер произнесет свое напутствие и мы наконец выйдем на поле, – ужасны и в то же время они самые лучшие. Любой исход кажется возможным: победа и поражение, гордость и позор, триумф и разочарование. В это время командный дух сильнее всего и мотивация выше.
Снаружи слышны кричалки одноклассников, как, впрочем, и фанатов противника. Сейчас трудно поверить, что еще пять лет назад в Макстон-холле никто не интересовался лакроссом. Тогда это был спорт для неудачников. Тех, кто не отличился ни в регби, ни в футболе, отправляли в команду лакросса, поэтому она была очень слабой. Толпа дрыщей переходного возраста с прыщавыми лицами и
